* * *
На следующий день погода испортилась. Холодный дождь, сильный ветер, грязь. Дистанция кросса стала жестоким испытанием. Экзамен стал не просто тяжелым, он превратился в верную смерть. Первая тридцатка новичков еле доползла до позиции, шатаясь, встала в каре, и, буквально, была затоптана десятком кавалеристов. Дюжина мальчишек были искалечена, трое погибли. Сотник орал на своих бестолковых, слишком резвых вояк, те виновато разводили руками. Никита дал отмашку последней тридцатке. Мальчишки, только что увидевшие смерть товарищей, побежали. А вторая группа еже заканчивала дистанцию. Сотник отозвал кавалеристов, приказал ехать в лагерь.
— Сотник! Я отдал прямой приказ, — возмутился Никита.
— Это не война. Я не буду убивать мальчишек.
— Вот как?! Заместитель! Фрол Карпыч?
— Так точно, вашбродь.
— Принимай командование. Теперь ты сотник, — Никита улыбнулся дрессуре штабс-капитана. И повернулся к бывшему сотнику, — вечером придешь за расчетом, считай себя свободным до зимнего похода. Начнешь мутить воду, трижды подумай — в Карачеве у тебя семья. Новый сотник подъехал к кавалеристам, и долго растолковывал им задачу. Во второй тридцатке потерь было меньше. Бывший сотник ускакал в город. Вечером выяснилось, к Олегу, жаловаться. Целый день на очень свежем воздухе выбил из Никиты остатки хмеля, привел его в норму. Вечером, дома, его ждали недовольные Олег, Светлана и Коробов-старший.
— Что за гладиаторские бои ты устроил? — спросил Коробов.
— Обычный экзамен на профпригодность. Сам знаешь, две трети новобранцев отсеиваются за полгода. Статистика!
— Сотника, почему уволил? Лучший командир у … Мышкина был, — удрученно спросил Олег.
— Он отказался выполнять приказ.
— Я возьму его командиром своей личной охраны, — предложила Светлана.
— Нет. Слишком почетная ссылка.
— Формально, слишком мягкое наказание. У нас нет иного преимущества, кроме дисциплины, его нельзя потерять, — согласился Олег.
На следующий день, после возвращения Коробова в Карачев, из Брянска пришел большой торговый обоз. С ним приехал маленький, необыкновенно толстый чиновник черниговского князя Мстислава Святославича. Он не был официальным послом, но привез требование своего князя. Тот хотел посадить в Карачев князем своего сына Василия, князя козельского. Тому было девять лет, пять из которых он правил в Козельске. Мстислав хотел посадить сына на карачевский удел без всяких условий.
Коробов выслушал посланника молча. Воевать с черниговским князем казалось ему безумием, принимать предложение глупостью. Разговор с Олегом и Никитой ничего не дал.
— Мстислав Удалой совсем недавно ставил на место черниговского князя, да еще дары брал богатые, — прозрачно намекнул на военную несостоятельность черниговского князя Олег.
— Мы уже десять раз обсуждали эту тему. Договорились, война для нас это подготовка к битве на Калке, в крайнем случае, защита княжества при набеге. Ты предлагаешь поход за добычей, с неопределенным результатом? Рижский поход спокойно жить не даёт? Я не хочу быть обычным разбойником, — возмутился таким подходом Коробов.
— Сейчас все князья — разбойники, только этим и живут, мерзавцы. Что наши, что чужие. А Вы, Владимир Александрович, хотите быть святее папы римского.
— Тогда в чем разница? Вместо местных князей-бандитов появились пришлые — мы! Ничего не изменится, — усмехнулся Коробов.
— Не будет татаро-монгольского ига.
— Будет олего-муромское иго, — засмеялся Коробов.
— Я, Никита и Вы. Мы вместе построим крепкую Россию.
— В которой вятичи, мещера, мурома будут жить свободнее, богаче, сытнее, безопаснее?
— Безопаснее.
— Но для этого их должна будет остаться в живых десятая часть населения?
— По-другому не бывает, — раздраженным тоном отрезал Олег.
— По-другому трудно. Самый простой вариант усыпать дорогу трупами простых людей, — устало и обреченно возразил Коробов.
— Да у меня в армию конкурс! Я же не силком их тащу воевать? — удивился Никита.
— Они же дети, неразумные дети, жадные до славы и богатств, — чуть не плача, убеждал Владимир Александрович.
— Вы вспомните, в наше время, даже старики, с пеной у рта, кричали, требовали, невзирая на жертвы, сохранить империю, — напомнил Коробову Олег.
