— Генри! — крикнул Джордж. — Я тебя спрашиваю, как мужчина мужчину, правда, ведь на свете нет ни дьявола, ни бога, а если даже есть, то человек, не верующий в бога, живет праведнее, чем те, кто верует? Ну, отвечай по совести. — Генри собрался ответить, но Джордж продолжал: — Те, кто считают себя праведниками, — страшные люди. Они ставят себе в заслугу случайные обстоятельства — место жительства, которое они себе не выбирали, круг знакомств. Такой праведник воображает, что он Иисус Христос, и с презрением глядит на окружающих.
Но тут семейство, расположившееся в кабинке, сделало выбор.
— Извини, потом договорим, — сказал Генри и пошел к кабинке.
Глава семьи сказал:
— Пожалуй, для начала я возьму сэндвич с говядиной, Худышка.
Генри извлек из кармана блокнот.
К тому времени, как их заказ был выполнен, подошли новые посетители. Наступало горячее время, и Генри понимал, что спор продолжить не удастся. Кэлли уже накормила Джимми, усадила в уголок, сунула ему два игрушечных грузовика, а сама вместе с матерью принялась помогать Генри. Джордж и Саймон, когда Генри подошел к ним в следующий раз, уплетали ужин и все так же спорили, вернее, Джордж все так же спорил, а Саймон все так же долго-долго напряженно молчал, а потом, вдруг рассердившись, разражался какой-нибудь длинной цитатой из Библии. Позже возник док Кейзи, он стоял с ними рядом, засунув руки в карманы пиджака, и очки у него сползли на самый кончик носа, он цыкал зубом и казался злым, как бес. Он сказал:
— Ну, Джордж, ты рассуждаешь, как большевик.
— Это точно, — отозвался Джордж.
— Хвалю за прямоту, — сказал док Кейзи. — Ты вот отдай половину своей фермы Саймону Бейлу, тогда я тебе поверю. Но пока не отдал, я тебе прямо скажу: вранье все это. — Сейчас уже вопили все трое, в том числе и Саймон, восклицавший:
— Горе тем, кто называет зло добром, а добро — злом!
Но никто не обращал на крикунов особого внимания. В закусочной было полно народу — четверо шоферов с громким смехом обсуждали историю, как один шофер в Пенсильвании, затормозив, пришиб фараона, который гнался за ним, не соблюдая дистанции. Джим Миллет рассказывал, как вчера вечером на 99-й миле залатал одному малому шину; Ник Блю и работник Уота Фореста толковали о новых домах, которые строятся вдоль шоссе, по эту сторону от Нового Карфагена; двое мужчин, одетых как бизнесмены, возможно, коммивояжеры, рассказывали, как в одном из филиалов «Шевроле» дарят цветы каждой даме, покупающей машину марки «корвет». Генри обычно любил эти часы, время ужина, когда весь зал гудел и каждая стена вибрировала, если приложить к ней кончики пальцев, как крышка рояля во время игры. Он погружался в эту суету, как в теплую речную воду, и жалел людей, которых, в отличие от него, не захватывала сумятица красок и звуков. Но сегодня ему хотелось, чтобы часы пик скорее подошли к концу. Сотни доводов роились в голове, и каждые несколько минут он поглядывал, сидят ли еще на месте Джордж, Саймон и док Кейзи. (Док Кейзи говорил: «Все эти экспроприаторы врут. Это не мое личное мнение, а факт. Вот представь, человек всю жизнь разводит охотничьих собак. Скажи ему, чтобы он раздал их тем, кто собаку от коровы отличить не может, он тебе башку проломит, и правильно сделает».)
Кэлли спросила:
— Генри, почему ты их не угомонишь?
— Каким образом? — спросил Генри.
Она сказала:
— Они мешают другим посетителям. Я серьезно говорю. Орут, как пьяные.
Но тут вошла теща и сообщила, что испортилась посудомоечная машина, и он передал счета Кэлли, а сам пошел ее чинить. Лопнул приводной ремень, обычная история, и, как обычно, на починку ушло полчаса. Когда он возвратился, док Кейзи уже ушел. Разошлось и большинство посетителей; в зале осталось только шесть человек, из них четверо сидели здесь и до того, как он пошел налаживать посудомойку, двое шоферов только что вошли. Джордж говорил, выбрасывая вместе со словами клубы дыма.
— Не могу я с тобой разговаривать. Ты полоумный.
Саймон сгорбатился, выставив плечи вперед, словно его туго обмотали веревкой, и кулаками подпирал голову. Сумерки за окном сгустились почти до темноты. Джордж встал и расплатился, и Генри пошел проводить его до дверей.
