Всё пограбили хунхузы у Солодо. Тот едва-едва умолил жизнь им оставить. Весь баркас очистили разбойники. А невеста Алюмки в своём богатом наряде сидит — не шелохнётся. Подступились к ней хунхузы, окружили, покрывало подняли да как бросятся врассьшную! Вмиг с баркаса убрались. На свой чёрный сампан с жёлтым парусам сели — и след их простыл!
— Видно, чуть не ослепли от красоты царской дочери! — говорит Солодо сыну.
Вниз по течению скорей ехать, чем рассказывать. Быстро поплыли Солодо с сыном. Плывут, радуются тому, что хоть невесту хунхузы не взяли, тронуть не посмели.
В родное стойбище вернулись.
Хоть приданого и не привезли, зато никанскую красавицу в дом Алюмки ввели. Гости в дом набежали — невесту Алюмки смотреть. Открыл Алюмка покрывало. Поглядели нивхи и — кто куда! Последним из дома на карачках Солодо выполз.
Удивился Алюмка: куда нивхи разбежались? Стал жену рассматривать. Три дня рассматривал.
В первый день увидел он, что жена его крива на один глаз, а на другом — бельмо сидит.
Во второй день рассмотрел Алюмка, что у жены его нос на сторону глядит и зубов во рту будто никогда не бывало.
В третий день рассмотрел Алюмка, что у жены его одно плечо выше другого да малый горб на спине сидит.
Изловчился Алюмка, один глаз ладонью прикрыл, чтобы не мешал, глядит — жена-то ему в бабушки годится.
Вышел Алюмка из дома. Посидел, покурил. Слышит, вся деревня над ним хохочет: царскую дочь в жёны взял!
— Ты куда ушёл, муж мой? — кричит ему никанская девица.
— Пойду погуляю! — говорил Алюмка. — От красоты твоей глаза у меня заболели что-то! — Сел Алюмка в оморочку и уехал.
Куда уехал — кто знает? Двадцать собачьих упряжек посылал Солодо в разные стороны — сына искать. Не нашли.
