Женщина в его руках не была легкой. Джейку пришлось наклониться вперед, сопротивляясь сильному ветру. Его ноги тонули в мягком песке, песок попадал ему в нос и глаза, если сильный дождь не успевал его смыть.
От очередного порыва ветра Джейк покачнулся и едва не упал. Стиснув зубы, он продолжал идти. Они должны найти убежище.
Она говорила о реке. Боже правый. Он даже не знает имени женщины, которую несет. Она рисковала жизнью ради него, а он был неблагодарным, заявил, будто не желал принимать ее помощь. Будто он предпочел бы остаться с Беном, если бы у него был выбор.
Он с трудом передвигал левую ногу, чувствуя привычную боль в бедре.
Его сердце сжалось от мысли, что Бен, вероятно, по-прежнему качается на волнах в океане на небольшом спасательном плоту.
Ощущая боль в ноге и думая о брате, он вспомнил Афганистан. Им было по девятнадцать лет, когда они отправились в армию. Вероятно, именно Джейк решил однажды, что армия – идеальный способ избегать своего отца.
Слова Чарльза Логана эхом прогремели в его мозгу.
«Вы дегенераты! Вы пошли в свою мать! Вы ничего не унаследовали от меня. Идиоты!»
Нет. Они оба хотели сбежать. Обоим требовались жестокие армейские условия, чтобы выяснить, какова реальная жизнь, не похожая на ту, в которой они выросли.
Однако Джейк хотел этого больше Бена. В кино солдаты были героями, и в конце концов они одерживали победу.
Никто не предполагал, что Джейка отправят домой с раненой ногой после того, как он попадет в эпицентр взрыва автобуса со школьниками, наехавшего на придорожную бомбу.
Он снова вспомнил последние слова брата.
«Как ты думаешь, почему она покончила с собой?»
Именно Бен обнаружил мать мертвой. В то время им было по четырнадцать лет.
Вероятно, Бен знает нечто, о чем никогда не говорил с Джейком. Возможно, он нашел доказательства того, что она не случайно выпила недопустимо большую дозу лекарств, запив их алкоголем.
Нет, это не может быть правдой. Она не могла так легко оставить своих детей.
С губ Джейка сорвался крик, словно злобное неприятие происходящего.
Его одолевали досада, гнев и отчаяние.
Он ищет убежище, находясь у черта на куличках. Его брат может утонуть. Возможно, он уже утонул.
Услышав крик отчаяния, Элли очнулась. Она сидела уткнувшись лицом в грудь Джейка, будто закрываясь от внешнего мира.
О чем она думает? Элеонора Саттон не какая-нибудь томная героиня из Средневековья. Она может сама о себе позаботиться.
– Отпусти меня, – приказала Элли.
– Нет. Мы еще не пришли к реке.
– Мне нужно посмотреть, где мы находимся. – Она повернулась в его руках в сторону моря.
Скорее всего, она зря сняла свой шлем. Ветер вырвал длинные пряди из ее косы, и они свисали на руку Джейка.
– Я его не вижу. Волны слишком высокие.
– Чего ты не видишь?
– Свет от маяка. Дом находится на одной линии с маяком, как раз перед устьем реки.
– Откуда ты знаешь про дом? – спросил он.
– Я им владею. Мы должны идти к реке. Оттуда я найду путь к дому.
В конце концов они достигли устья реки, сражаясь с порывами ветра. Это заняло немало времени. Никогда прежде Элли не было так холодно. Свернув в глубь острова, они, по крайней мере, укрылись от ветра. Однако их ждала новая опасность в зарослях на берегу этой безлюдной местности. Территория была усеяна сломанными сухими ветвями огромных деревьев, которым было по нескольку сотен лет.
Элли пришлось полагаться на интуицию. Ее страх усиливался. Ей казалось, что она совершила ужасную ошибку, сказав Дэйву, будто они найдут на острове убежище. Деревянный дом, построенный ее дедом и отцом, казался ей очень прочным; он находился в зарослях деревьев. Но велика вероятность, что в такой ураган дом пострадает.
В конце концов Элли увидела дом и крикнула:
– Мы пришли!
Мужчина посмотрел на деревянное строение. Ему пришлось бы нагнуться, чтобы войти туда.
