И это был его последний приказ. Накренившийся на левый борт, пылающий «Марат» получил последнее «прощай» от разворачивающегося к новому врагу «Нельсона», прямо в боевую рубку.
«Век, паскудники, нас помнить будут», успел подумать вице-адмирал. И сознание его померкло.
А утром следующего дня вся страна слушала Левитана.
«От Советского Информбюро!
Вчера, тринадцатого марта тысяча девятьсот сорокового года, в районе Аландских островов, Балтийский Флот Союза Советских Социалистических республик, при поддержке сил германского флота, перехватил и наголову разгромил объединенную эскадру империалистических Англии, Франции и Финляндии.
В результате боя были уничтожены линейный монитор «Эребус», линейный крейсер «Реноун», броненосец «Ильмаринен», крейсера «Леандр», «Галатея», «Саутгемптон», «Эдинбург», а также девять эскадренных миноносцев противника. Серьезные повреждения были нанесены авианосцу «Фьюриес» и линейному кораблю «Нельсон». Остальные силы противника трусливо бежали с места боя!
Советский флот в этом сражении потерял всего один корабль. Моряки-краснофлотцы одержали славную и убедительную победу над капиталистическими агрессорами!»
И ни единым словом не обмолвился товарищ Левитан о том, что немцам этот бой стоил «Дойчланда», «Хиппера», «Эмдена», «Лейпцига» и восьми эскадренных миноносцев. Не упомянул он и о том, что «Марат» едва не затонул у самого Таллина, и представлял ныне больший интерес для сталелитейной промышленности, чем для судоремонтной.
14 марта 1940 г., девять часов утра
— Да, я действительно считаю, что на эскадре Харпера и солдатах Бессона можно ставить крест, — произнес Альфред Дадли Пикмэн Роджерс Паунд, Флит-адмирал и Первый морской лорд.
— А ведь это катастрофа, друг мой, — произнес его собеседник, не выпуская из зубов сигару.
К сигарам этот полный коротышка вообще имел необычайное пристрастие. Его даже карикатуристы часто изображали в виде этого табачного изделия.
— Несомненно, Лорд-Адмирал. Однако я должен отметить, что мое ведомство…
— Да бросьте, Паунд, — отмахнулся от него Уинстон Черчилль. — Это не для Британии катастрофа. Да, неприятно, конечно, но не столь уж и опасно. Кораблей у короля много. Это для Чемберлена катастрофа и для всей его партии. Однако, вы правы, из-за этого прискорбного боя престиж Роял Нэви пошатнулся, и его непременно надо поднять. У вас есть какие-то идеи?
— Да, безусловно. Как вы знаете, наше торговое судоходство несет большие потери от действий германского и советского подводных флотов.
— Да никак вы решили еще и в Мурманск высадку устроить? — изумился Лорд-Адмирал.
— Не совсем. Скорее уж, устроить базу для наших охотников и патрульной авиации там, где немцы и русские чувствуют себя в наибольшей безопасности.
— Интересно-интересно, — произнес Черчилль и стряхнул пепел. — Продолжайте.
Берлин, Вильгельмштрассе, 77
15 марта 1940 г., около двух часов дня
— Хорошо, фон Клейст, я вас понял, — кивнул Гитлер. — Теперь вы, Гудериан. В чем состоит ваш план?
— Я намереваюсь в намеченный приказом день перейти люксембургскую границу и продвигаться затем через Южную Бельгию на Седан, форсировать у Седана реку Маас, захватив на левом берегу предмостное укрепление для обеспечения переправы следующих за мной пехотных корпусов. Мой корпус будет продвигаться по Люксембургу и южной Бельгии тремя колоннами, вот по этим направлениям. — Гейнц Гудериан провел указкой по карте, наглядно демонстрируя, где конкретно будут двигаться его войска. — Я рассчитываю достичь бельгийских пограничных позиций уже в первый день и, если представится возможность, прорвать их, на второй день продолжать продвижение через Нешато, на третий – перейти реку Семуа у Буйона, на четвертый – достигнуть реки Маас, на пятый день форсировать реку и к вечеру того же дня захватить предмостное укрепление.
— А что вы намерены делать далее? — спросил фюрер у замолкшего командующего XIX-го корпуса.
— Если не последует приказа приостановить продвижение, я буду на следующий день продолжать наступление в западном направлении, — ответил «быстроходный Гейнц». — Верховное командование должно решить, будет ли этот удар быть направлен на Амьен или Париж. Самым действенным, на мой взгляд, было бы направление через Амьен к Ла-Маншу.
