Балтийское море, борт крейсера «Киров»
13 марта 1940 г., полчаса одиннадцатого дня
— Эсминцы противника в зоне поражения через десять минут, товарищ капитан первого ранга! — доложил дальнометрист.
— Черт бы с ними, — пробормотал Фельдман, вглядываясь в начавшийся юго-восточнее сражение. — С «Кирова» по ним огня не открывать. Дождемся, покуда под удар попадет авианосец.
Младший флагман в настоящее время разглядывал сцепившихся «Марата», «Вяйнямёйнена» и «Ильмаринена». Первый залп у обоих сторон лег с изрядным недолетом, второй тоже, хотя недолет был уже поменее.
«Какого лешего Трибуц отправил меня в погоню за подранком? — раздраженно подумал каперанг. — Там я нужнее. А с «Фьюриесом» и его эскортом эсминцы запросто разделались бы».
Линкор и броненосцы обменялись еще одним залпом. Финны добились двух попаданий в «Марат», хотя пробить бронепояс не смогли. В свою очередь, советские комендоры также накрыли идущий вторым в строю «Вяйнямёйнен», и хотя ни один из снарядов головного калибра не попал в броненосец, разрывы вокруг бортов дело тоже малоприятное. Осколки, потоки воды, ударная волна – все это скверно влияет на обстреливаемый корабль.
— «Фьюриес» начал разворот к норду!
— Чегой-та? — удивился Николай Эдуардович и обратил свой взор на основную цель нынешнего похода. — Там же батарей нет. Неужто думает, что финны справятся с «Октябриной» и «Маратом», а потом за нас примутся?
— Не могу знать, товарищ капитан!
— Вопрос был риторическим, — пробормотал каперанг, наводя бинокль на авианосец. — Минуточку. А это что за?..
— Множественные дымы на норд и норд-ост!
— Твою же ж мать. А как все хорошо начиналось…
Балтийское море, борт линкора «Марат»
13 марта 1940 г., без десяти одиннадцать дня
— «Фьюриес» начал разворот к норду!
— «Киров» докладывает о множественных дымах на норд и норд-ост!
Доклады поступили с разницей всего в секунду.
— Что бы это могло быть? — удивился Иванов. — Ведь караван французов и англичан прибыл в Турку еще позавчера.
— Вот именно, — мрачно ответил Трибуц кавторангу. — А это значит, нам конец. Охранять франко-британским боевым судам уже нечего.
— Вы думаете, они, Владимир Филиппович?
— А больше некому.
Вице-адмирал был реалистом – шансов уйти у старичков-линкоров не было ни малейших. А вот крейсер и 3-й дивизион спастись были вполне в состоянии.
— Попадание в «Ильмаринена»! Еще одно!
Трибуц повернулся в сторону финских броненосцев.
Одно попадание пришлось в центр броненосца, чуть пониже мостика, и явно было нанесено «Маратом», а второе, если судить по тому, что осталось от кормовой башни корабля, «Октябриной».
— Ладно, авиаторы добьют потом. Передайте на «Киров»…
— Радиограмма с «Шарнхорста»!
Балтийское море, борт линкора «Нельсон»
13 марта 1940 г., четверть двенадцатого дня
— Господин адмирал, русские нас наконец заметили и начали разворачиваться.
— Что ж, поздравляю, джентльмены, «Фьюриес» мы спасли, осталось спасти наших финских друзей, — флегматично произнес Харпер. — Вернее то, что от них осталось.
Действительно, кавторанг Раниен еще полчаса назад передал, что его «Ильмаринен» начал терять плавучесть и вынужден выйти из боя. Теперь «Вяйнямёйнен» вынужден был отбиваться от двух линкоров в одиночку, а заодно и прикрывать отход своего искалеченного систершипа. И хотя флагман финского флота еще не получил ни одного попадания, повреждения от близких разрывов уже начали сказываться на его боеспособности.
— А в погоню за этими наглецами мы выделим… — адмирал на миг задумался. — «Марсейез», «Дюгэ Труэн», «Дюкень» и все эсминцы типа «Жагуар» и «Бурраск».[45] Пускай лягушатники утопят легкие силы русских, а мы займемся сладеньким.
Эскадра начала разделятся. Французские крейсера и миноносные корабли устремились в погоню за «Кировым» и эсминцами, а основная часть, возглавляемая британским линкором, начала разворот в сторону боя «Октябрьской революции» и «Марата» с маленькими, но отважными броненосцами Финляндии.
«Все же недаром я не стал надеяться на фортуну, а вывел корабли навстречу «Фьюриесу», — подумал Харпер, глядя на едва-едва ковыляющий к берегу авианосец, получивший несколько попаданий из орудий советского крейсера и торпеду в кормовую часть от «Володарского», а также не менее искалеченные «Ягуар» и «Атерстоун». Оба эсминца больше напоминали сыр и на поверхности держались не иначе как молитвами экипажа и Божьим промыслом.
