09 ноября 1938 г., час дня
— Я все-таки считаю, что этот Геббельс неблагонадежен, — заявил Франк, едва офицеры и инженер вышли из допросной. — И вас, герр Цузе, с удовольствием бы пока изолировал, во избежание утечки. Ничего лично против вас не имею, но секретность есть секретность.
В допросе было решено устроить перерыв, и сейчас все отправлялись обедать – Карл в свою камеру, где ему за последующий час предстояло не только принять пищу, но и набросать различные схемы сетевых соединений «компов», а офицеры в ближайшую ресторацию.
— Бросьте, Вертер! — отмахнулся Борг. — Ну, ухаживал мальчик за дочкой фольксдойчей, так что с того? А за герра инженера я ручаюсь. Он работал над доводкой Не.111, так что с режимом секретности знаком. Кстати, герр Цузе, пока не забыл. Сегодня вечером заприте двери покрепче и никуда не выходите. В Берлине ожидаются… События, так что побудьте дома. Во избежание.
— Серьезные события? — поинтересовался инженер, огорошенный вывалившейся на него сегодня информацией.
— В меру, — поджал губы фрегаттенкапитан.
До начала Хрустальной ночи оставалось всего несколько часов – история шла по наезженной колее. Пока еще.
09 ноября 1938 г., ближе к полуночи
События, творящиеся в настоящее время в Берлине, мало интересовали Кейтеля – если фюрер считает, что евреи мешают жить берлинским гражданам, то это его, фюрера, дело, а он себе такой ерундой голову забивать не собирался. Нет, безусловно, войска берлинского гарнизона были приведены в повышенную готовность, однако вмешаться они должны были лишь в том случае, если ситуация выйдет из-под контроля Гиммлера. А вот в некомпетентность рейхсфюрера СС шеф ОКВ[8] не верил. Впрочем, в пришельцев из будущего, прошлого или, положим, с Марса, он тоже не верил. До недавнего времени.
— Канарис, вам, как выражается наш потомок, зачет.
Йодль, Канарис, Томас и Рейнеке, руководители всех четырех департаментов Аппарата Верховного командования Вермахта с удивлением уставились на Кейтеля.
— Конечно, — добавил шеф ОКВ, — этот Цузе неприлично молод, но что делать, если он сейчас единственный человек в мире, способный хоть в какой-то степени воспроизвести технологию будущего?
— У истоков которой он же и стоит, — кивнул адмирал. — Или стоял? Проклятье, даже и не знаю, в каком времени стоит это произносить.
— По Цузе, кстати, у меня есть ряд предложений, — произнес Томас.
Дождавшись поощрительного взгляда Кейтеля, начальник службы экономики обороны и вооружения продолжил.
— Необходимо создать лабораторию компьютеростроения под его руководством и обеспечить ее необходимым финансированием. Возможно даже – первоочередным. Этот момент еще требует изучения. Если генерал-фельдмаршал не возражает…
— Поддерживает, — благосклонно кивнул Кейтель.
— …То это я возьму на себя. С учетом особой важности и секретности его исследований, считаю необходимым имитировать гибель Цузе.
— Его, и всей семьи, — поправил Томаса Канарис. — В сегодняшней неразберихе это будет сделать особенно просто. План уже разработан, группа моих сотрудников готова приступить к его исполнению немедленно.
— Дать какие-то статьи в газетах? — поинтересовался Рейнеке. — О том, что он лжеученый, или наоборот, о том, что германская наука понесла невосполнимую утрату, научный мир скорбит и так далее?
— Это лишнее, — не поддержал инициативу главы департамента общих вопросов шеф Абвера. — Его исследования малоизвестны. Достаточно небольшой заметки о смерти изобретателя, а также о том, что его изобретение восстановлению не подлежит. Заметка для «Берлинер тагеблат» уже подготовлена. Полицейские протоколы осмотра места происшествия – тоже.
— Хорошо, — согласился Кейтель. — Томас, оформите его завтра в свою службу по высшему допуску и организовывайте лабораторию. Канарис…
