Амадео покачал головой.
— А Бьянка... Да она меня на куски разорвала бы, если бы могла. — Даниэль нервно хихикнул. — Я, честно говоря, ее боюсь. Они с дедушкой так сильно ругались после смерти родителей, она даже из дома убегала... Так вы возьмете меня в ученики?
— Не прошло и двух часов, Даниэль, я не могу решить с наскока. — Амадео поднялся и протянул юноше визитку. — Давайте встретимся завтра в кафе у Центрального парка и все обговорим. И, надеюсь, вы назовете мне более весомую причину, почему хотите следовать завету дедушки.
Позвав Тео и Паоло, Амадео направился к кассе. Дети набрали полную тележку разнообразных книг, альбомов для рисования и настольных игр, и Амадео прикидывал, как им с Кианом дотащить все это до машины в один присест.
— Я не хочу, чтобы они все разрушили! — крикнул ему в спину Даниэль. — То есть... 'Гандикап'! Это детище моего дедули, еще один ребенок, которого надо любить и защищать, как я могу позволить Бьянке и Бартоло растащить его на кусочки?!
Это заставило Амадео остановиться. Он обернулся и погрозил юноше пальцем.
— Завтра в кафе. Ровно в одиннадцать.
По пути домой он размышлял над тем, что в сердцах выкрикнул Даниэль. Растащить 'Гандикап' на кусочки... Ровно того же добился и Лукас, когда получил в свое владение 'Азар'. Отщипывая то тут, то там, постепенно истощил компанию настолько, что Ксавьеру пришлось изрядно попотеть, восстанавливая ее, по новой наращивая мясо на уже откровенно виднеющиеся кости.
Но если Бартоло наверняка управлял бы 'Гандикапом' именно так, то с Бьянкой все обстояло сложнее.
Она была куда умнее и хитрее. И если решила добиться управления компанией, то сделает это, чего бы ей оно ни стоило.
По пути домой Амадео позвонил Ребекке и запросил всю имеющуюся информацию по семьям Бенуа — Мартинес. На заднем сиденье Тео и Паоло шутливо дрались из-за карточной игры.
— Кем ты только ни был, принц, и азартным игроком, и барменом и даже заключенным, но учителем работать еще не доводилось. Не считаешь, что слишком много дипломов — это нерационально?
Амадео устало отмахнулся в ответ на шутку друга и поводил мышкой туда-сюда. Курсор описал знак бесконечности над головой Ксавьера Санторо.
Связь была отличной — Мигель предоставил свой собственный канал, который практически никогда не сбоил и был защищен от прослушки. В последнее время из-за местных волнений обычный интернет работал нестабильно, но этому пареньку, увлекающемуся 'Звездными войнами' и производством наркотиков, все было нипочем.
— Я и сам не в восторге от последней воли Мартинеса, более того, совершенно такого не ожидал, но мы с ним были заклятыми партнерами, и я не могу просто уйти в сторону. По крайней мере, не приведя убедительные аргументы для отказа.
— А вариант 'не хочу' тебя не устраивает?
— В бизнесе нет такого слова, — рассмеялся Амадео. — Кому как не тебе это знать. Ты никогда не принимаешь решения, основываясь на обычном нежелании. Когда планируешь вернуться?
— В ближайшие две недели у меня встреча еще с пятью шишками, одна из которых имеет непосредственное отношение к военным. Попробую прижать Моралеса через них. Ну а потом, — друг усмехнулся, — выбью себе небольшой отпуск. Надо же когда-то заниматься и делами 'Камальон'.
Ксавьер уехал в Мексику месяц назад и вместе с Мигелем пытался развернуть холодную войну против Дженаро Бланко, заключая соглашения с главами местных картелей. Большинство из них были на стороне своего железобетонного партнера, но находились и такие, которым личная неприязнь мешала принять верное решение. Например, Моралес-младший, с которым в прошлую их встречу на вилле в горах сложились не самые теплые отношения. Сосунок затаил обиду и после смерти своего отца, который был более чем лоялен к Ксавьеру, тут же метнулся на сторону противника. Причем его абсолютно не волновало, какого именно, лишь бы выступить против обидчика. Так уж вышло, что этим противником и оказался Дженаро Бланко.
Семья Моралес контролировала пятый по величине картель, и ссориться с ними было себе дороже. Но теперь уже ничего не попишешь, приходилось обходиться тем, что есть. Сам Ксавьер владел одним из мощнейших картелей, который великодушно передал ему Рауль Гальярдо после смерти старшего брата, и мог ответить грубой силой при надобности.
