Но главное из «конструктивных пророчеств» великого писателя — пожалуй, все же не «тургеневские девушки».
* * *
Если бы Иван Сергеевич написал в жизни только одну эту книгу, он все равно занял бы место в первом ряду нашей классики. До сих пор «Отцы и дети» — как бы эталон «проблемного романа». Вроде бы все привычно — интрига, сюжет, частная жизнь частных людей, но какой узел конфликтов, какой острый и контрастный портрет эпохи!
Роман читается до сих пор — и это умеренная похвала. Полтора века для хорошей литературы не так уж много, и самые разные произведения современников Тургенева, от лирических стихотворений до многоактных пьес, без видимых усилий перешагнули этот рубеж. Но спустя век вызывать яростные, непрекращающиеся споры способна только уникальная книга.
На рубеже пятидесятых — шестидесятых годов прошлого века по стране одна за другой прокатились две небывалые по массовости и накалу дискуссии. Впрочем, «прокатились» — неточность: то затухая, то усиливаясь, катятся до сих пор. Первая — о «физиках и лириках», о цивилизации и культуре, о вещах и духовности, о том, нужны ли нашему современнику Бах и Блок, или это только привычная дань «хорошему тону». Вторая — о проблеме «отцов и детей», о взаимопреемственности или взаимоотрицании поколений.
Обе эти дискуссии (а в них, в той или иной мере, участвовали едва ли не миллионы людей, от старшеклассников до государственных деятелей) восходят к одной не слишком объемистой книге, которую сам автор скромно называл повестью и лишь потом определил как роман.
Интересно, что мы спорим не только о проблемах романа, но и о его персонажах, прежде всего, конечно, о Базарове, центральном герое, вот уже пятнадцать десятилетий (а сколько их будет еще?). Кто он? Что за личность? Циничный прагматик, равнодушный ко всему прекрасному, или умный работник, справедливо презирающий прекраснодушную болтовню? Находчивые преподаватели литературы порой устраивают, в духе двадцатых годов, «суды» над Базаровым, и эти литературно-юридические мероприятия имеют среди старшеклассников стойкий успех. Многие ли герои старой классики удостаиваются нынче диспута?
Говорят, время все ставит на свои места. С «Отцами и детьми» такого пока не произошло: видно, для этой книги полтораста лет не время. Тип Базарова продолжает развиваться, роман уходит в далекое будущее.
Удивительной силы «конструктивное пророчество»!
Тогдашние блюстители прогресса углядели в Базарове карикатуру на передовую молодежь. Утверждать, что писатель отстал от жизни, и ныне популярная формулировка. На деле все обстояло по-иному, как оно и бывает нередко: жизнь отстала от писателя, уже увидевшего и осмыслившего ее будущий этап.
Нелегко быть пророком в своем отечестве. Тургенев занимал эту хлопотную должность в течение трех десятилетий.
* * *
Что нужнее творческому человеку: уверенность в себе или самокритичность?
Наверное, нужно и то и другое. Уверенность помогает писать, самокритичность — хорошо писать. Везет человеку, у которого оба качества и гармонии!
У Тургенева с большим перевесом преобладала самокритичность.
Когда юный автор, посылая старшему собрату свои опыты, через фразу извиняется, это легко понять. Но и зрелый, прославленный художник не может уйти от той же неуверенной интонации!
Уже будучи автором «Записок охотника», он писал знакомому: «Я всегда охотнее верю тому, кто меня бранит».
Регулярнее всех бранил работы Тургенева сам Тургенев.
Вот после выхода «Записок охотника» он оценивает книгу, принесшую ему славу:
«Мои „Записки“ мне кажутся теперь произведением весьма незрелым…»
Вот через годы сообщает Достоевскому (они тогда были в хороших отношениях):
«Когда вы получите это письмо, вероятно, моя повесть будет уже в Петербурге. Прочтите и скажите свое мнение со всей искренностью. Я ожидаю неуспеха, чтобы не сказать более — и это не есть „забегание вперед“, а довольно ясное сознание, основанное на положительных данных. Я знаю, чего я хотел, и начинаю чувствовать, что взял задачу не по силам».
Что же это за неудачная повесть? Ни много, ни мало — «Отцы и дети».
До сих пор по всему миру идет с успехом тургеневский «Нахлебник». А как относился к своему детищу сам автор пьесы-долгожительницы? Вот как:
