В старинном приволжском городе, на одной из узких улочек центра, сгорел двухэтажный дом. Он был старый, из темного кирпича, с деревянным мезонинчиком. Дом считался аварийным, года три назад из него выселили в новостройки последних жителей. Его давно бы сломали, но в щедрую эпоху Ельцина при разгуле молодой безалаберной демократии дом, в числе многих прочих, объявили памятником истории и культуры. Его, действительно, построил какой-то забытый купец еще до Наполеона по своему провинциальному вкусу. Но что делать: Россия не Италия, не Греция, даже не Англия, и для нас даже два века уже почтенная старина, которую под давлением краеведов приходится беречь.
Этот дом, бесхозно стоявший и разрушавшийся сам собой, однако, не сберегли. Милиция выдвинула две версии пожара: короткое замыкание либо небрежность бомжей, которые всегда не прочь покурить после пьянки. Искать этих предполагаемых бомжей не стали — что с них возьмешь, а в тюрьмах и без них придурков хватает.
Между тем, жители окрестных переулков обе милицейские версии даже не рассматривали, ибо были уверены в третьей. Дом стоял в центре, между супермаркетом и ночным клубом, и на его месте некая фирма уже давно собиралась построить современный офисный билдинг этажей на восемнадцать. К дому уже подступали строители, когда краеведы, эти городские сумасшедшие, подняли студентов и старшеклассников, а этих бездельников хлебом не корми, только дай поорать на митингах о вандализме современных богачей. От дома пришлось отступиться, и он три года помаленьку разрушался сам без всякого содействия богатых вандалов. А теперь вот сгорел. И окрестные обыватели не сомневались, что спустя приличествующий случаю срок на пожарище вновь появятся строители офисного небоскреба местных масштабов.
Все слои общества утрату скромного памятника истории перенесли спокойно. Краеведы еще раньше объединились с «зелеными», и теперь боролись за сохранение красивого пригородного болота. Студенты тоже не реагировали — бороться с вандалами дело веселое и шумное, а как бороться с пожаром? Районные власти тем более помалкивали: эта руина давно уже костью стояла у них в горле. Реставрировать? А где взять деньги, да и зачем? Главное, с памятника никакой корысти. А вот за право использовать под строительство участок в центре желающие будут так благодарны, что жену удастся свозить на Карибы, сына отправить учиться в Англию, а на остаток благодарности прикупить японский джип. Так что пожар, случайный или не очень, решил сразу несколько проблем.
Было бы лицемерием утверждать, что памятники истории и культуры стали исчезать недавно. Семьдесят лет до этого всемогущим вандалом была в стране Советская власть. Сейчас часто вспоминают, сколько было порушено храмов, которые нынче постепенно восстанавливаются. Но ведь наши предки не только молились: они где-то жили, где-то работали. И этот столь дорогой нам российский быт остался нынче только в Третьяковской галерее на полотнах Перова и Маковского, Саврасова и Поленова, Архипова и Федотова. А ведь в одной только Москве, кроме легендарных «сорока сороков», были и Красные ворота, и знаменитые Арбатские переулки, и загадочное Зарядье — увы, все это снесли, когда вместо старой «большой деревни» создавали новый социалистический город. С новым городом получилось так себе, но и старого не воротишь.
Между тем несколько лет назад, оттеснив на вторую позицию автостроение, самым прибыльным бизнесом в мире стал туризм. Целые страны — Италия, Греция, Франция, Англия, Испания, Чехия, Голландия, да, практически, вся Европа — живут нынче в первую голову за счет желающих мир повидать. И чем старше этот мир, тем больше желающих его повидать.
Россией интересуются многие. К нам тоже ездят туристы. И мы их возим, в основном, в два города: в Питер да в Москву, которая была слишком велика, чтобы большевики успели развалить ее полностью. Ну, еще Суздаль, умеренно восстановленный. А вся прочая огромная Россия современными богатыми странниками практически не освоена. И не случайно: что мы им можем там показать? Стекла и бетона у них и дома хватает. А то, что осталось от былых времен, исчезает у нас на глазах. И вместе с ним исчезает надежда на грядущий туристический бум.
