А товарищем по несчастью я этого бедолагу называю потому, что сегодня я и сам богатый нищий. Не супербогатый, конечно, не олигарх, не чиновник, не гаишник, распухший от взяток, не хозяин пивного бара, не модный парикмахер, не телеведущий, однако на все мои скромные потребности вполне хватает. Недавно даже новую машину купил, самую дешевую из японских — но ведь все равно иномарка. А нищий я потому, что от своей биографии мне никуда не деться.
Недавно прочитал в каком-то цветном журнальчике про студентку, которая сказала: «Лучше буду ходить голая, но джинсы за тысячу рублей не надену». Хорошая девушка, гордая. А я вот не гордый, и джинсы купил за триста рублей на ближайшем рынке. Ничего, носятся. Порвутся — там же куплю новые. Хотя, клянусь, вполне мог бы потратить на штаны и три тысячи. Но что делать, если не вижу я разницы, джинсы они и есть джинсы!
Нищета — это не характеристика кошелька, это состояние души. Богатый нуждается в дорогих ярлыках, они подтверждают его богатство. А нищий убежден, что батон всегда батон, хоть из ларька, хоть из супермаркета, и если ты купил его на рубль дороже, значит дурак.
Я не горжусь своей потребительской малограмотностью. Мне бы тоже хотелось с первого взгляда отличать качественную рубашку от подделки. Но — когда-то не научили, а теперь повышать квалификацию поздно, да и незачем: слава Богу, литераторов пока еще встречают не по цене носков и галстука. Вот в чем разбираюсь, так это в мороженом. И в холодильнике у меня всегда лежат «лакомки», брикеты в красивой упаковке и фирменные тортики Филевской фабрики, чтобы было чем накормить неожиданного гостя. Не угостить, а именно накормить, потому что мерзлые сливки в больших количествах не лакомство, а еда.
А мой собрат из сатирических стихов Леонида Мартынова пусть жрет свое мороженое килограммами. Детство, к сожалению, набело не перепишет, но на душе полегчает.
Я человек лояльный, и очень люблю, когда мои взгляды на жизнь вдруг совпадают со взглядами высшей власти. Например, правительства в лице его лучших представителей.
Недавно именно так и произошло. В последние годы я не раз писал, что через посредство говорящего ящика происходит массовая дебилизация населения. А потом прочитал, что приблизительно то же самое на заседании правительства заявил Сергей Иванов. Мало того, он даже предложил удалить с экрана убогую программу «Аншлаг». На что другой член правительства, демократичный Герман Греф, возразил, что не министерское это дело запрещать телепрограммы, что кому-то может не нравиться футбол — но не отменять же из-за этого репортажи.
Проще всего было бы сказать обоим уважаемым государственным деятелям, что этот вопрос, вообще, не входит в сферу их компетенции. И пусть один занимается обороной, другой экономикой, а у СМИ свои специалисты и свои вожди. Но я готов наших ведущих политиков защищать. К сожалению, дебилизация народа прямо касается их прямых обязанностей. Потому что дебилы органически не способны ни удвоить ВВП, ни победить в хотя бы маленькой войне. Дебилы способны только терпеть поражения во всех сферах и на всех фронтах.
Правда, на одном фронте дебилы в уходящем году энергично наступали — я имею в виду телевизионный фронт. Если так пойдет и дальше, они одержат тут полную победу, и телевизор снова, как при коммунистах, станет фабрикой дебилов или, как тогда говорили, «ящиком для дураков». Видимо, руководители каналов так хотели угодить власти, удаляя с гладкой поверхности экрана все неровности, что пересуетились: власти стало тошно.
Тем не менее, я против оздоровления ТВ административным путем. Слишком хорошо знаю, чем кончаются благие порывы начальства: в процессе борьбы с дебилизацией уберут с экрана Познера и Задорнова, а «Аншлаг» останется.
Однако, что же все-таки делать с телевидением? И — почему оно так заметно деградирует?
Самое забавное, что оно абсолютно никому не нравится, включая самих телевизионщиков — и, тем не менее, работает так, как работает. Если это можно назвать работой.
Влияние ящика на народ у нас не слишком исследовано. В Европе и США этим занимаются давно. И, прежде всего, очень тревожатся за детей. Например, в Швеции выросло уже два или три глухонемых поколения. С ушами у этих славных ребят все в порядке, и слова знают, какие надо. Но общаться практически не способны — телевизор с детства приучал их только слушать. И с мышлением слабовато: привыкли, что за них думает ящик. А ящик во имя рейтинга излагает свои выводы из происходящего на планете в предельно доступной форме, на уровне «хорошо» — «плохо». Без оттенков.
