Понимая, через какие тернии придется продираться, Поповкин попросил Симонова написать предисловие к публикации — хоть частично прикрыть роман своими орденами и многочисленными лауреатскими медалями. Симонов согласился, но потребовал, чтобы осталось и предисловие Вулиса — так сказать, первопроходца. Роман так и вышел — с двумя сопроводиловками. В те бюрократические годы в партию и комсомол тоже принимали с двумя рекомендациями.
* * *
В великой литературе всегда таится загадка. В житейской и творческой судьбе Михаила Булгакова их несколько.
Первая — корни «Мастера и Маргариты». Где они? Попробуйте сходу ответить на недоуменный вопрос, который очень редко рискуют произнести вслух и исследователи, и бесчисленные поклонники поразительного романа: откуда что берется? Да, был хороший, даже очень хороший писатель, но мало ли работало рядом очень хороших? И «Записки молодого врача», и «Дни Турбиных» — прекрасная проза. Однако из очень яркого ряда художников той эпохи Булгаков не выбивался. Ведь какие были имена: Бунин, Горький, Андреев, Пришвин, Леонов, Бабель, Сергеев-Ценский, Паустовский, Платонов, Эренбург, Олеша, Иванов, Шолохов, Федин, Ильф и Петров, Чапыгин, Пильняк, Зощенко, Шишков, Замятин, Серафимович, Тынянов, Алексей Толстой… В такой компании не стыдно и затеряться. Трезво говоря, Булгаков вполне мог остаться пятнадцатым или двадцать пятым в перечислении, и ничего унижающего писателя в этом не было бы. Но благодаря поразительному роману он не остался ни пятнадцатым, ни пятым, ни, может быть, даже вторым.
Было ли в прежнем творчестве Михаила Афанасьевича то, что позже так мощно развернулось в «Мастере»? Формально что-то имелось: «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Театральный роман» и, конечно же, «Собачье сердце». Но все это — другая литература. Легкость изложения, смешение стилей, от строгого реализма до капустника, фирменный Булгаковский юмор и его же сатирическая издевка — все это есть. Но не будь «Мастера», не уверен, что сегодня мы вспоминали бы Михаила Афанасьевича постоянно: не исключено, что стояли бы его немногочисленные тома на дальних полках библиотек рядом с книгами талантливых, достойных, но, увы, подзабытых нынче авторов. Да и огромная его мировая слава связана едва ли не на сто процентов именно с «Мастером и Маргаритой».
Почему так вышло? Чем объяснить этот прыжок выше головы?
Такое в отечественной литературе уже бывало.
Грибоедов, например. Где этапы роста, где плодотворное ученичество, где, наконец, развитие достигнутого? Написал гениальную пьесу в стихах, абсолютно своеобразную по языку, по ритмике, по густоте афористичных строк, разошедшихся, как и предсказал Пушкин, на пословицы? Никакой лестницы к вершине нет. «Горе от ума», и все.
Ершов. В девятнадцать лет автор «Конька-Горбунка», классик стихотворной сказки, может быть, самой русской из всего, созданного в этом жанре. А что еще написал? Хоть что-нибудь написал? Историки литературы, возможно, и знают, но читатели и понятия не имеют. Иные готовы казус Ершова истолковать просто — приписав подлинное авторство Пушкину. Нелепо? Да. Но где взять «лепое» объяснение?
Василий Гроссман. Был нормальный писатель из первой сотни, на большее, вроде бы, и не претендовал. И вдруг — «Жизнь и судьба», книга классической мощи и мудрости, лучшее из написанного о великой и страшной войне.
Есть и иные примеры, немногочисленные — но все это уже в сторону от темы данных заметок.
«Мастер и Маргарита» стоит одиноко не только в творчестве Булгакова — пожалуй, и во всей отечественной, да и мировой литературе. Ничего похожего за спиной, нет соседей ни справа, ни слева. Вершина вот она, а хребта не видно, все равно, как если бы Эверест или Эльбрус вздыбились посреди пустыни.
Как у Булгакова получился этот фантастический роман?
Во время Олимпиады в Мехико легкоатлет второго ряда Боб Бимон совершил немыслимый по тем временам прыжок на 8 метров 90 сантиметров — ни до, ни после ничего даже отдаленно похожего у чернокожего прыгуна не получалось. Неужели так вышло и с Булгаковым? Но роман не прыжок, не короткий всплеск идеальной формы — это долгие годы труда.
