Когда до отлета оставались считанные часы, Мартель почувствовал, что между ним и миром, окружавшим его, разверзается пропасть. Он продолжал еще ходить среди этих людей, говорить что-то, насвистывать, совершать привычные действия. Но внутренне он был уже не здесь. Он был уже там, на Цевере, один на один с ситуацией, которая ожидала его там. И он знал, что никто из тех, кто сейчас рядом с ним, ни в чем не может помочь ему ни словом, ни советом, ни делом.
Тщетно в оставшееся время знакомился он с материалами других экспедиций, побывавших в чужих и враждебных мирах. Если бы это могло помочь чем-то, если бы были какие-то аналогии, эксперты по Проекту давно установили бы это.
Как порождение кошмара проходили перед ним кибернетизированные миры Веги, пожравшие своих создателей. Он видел зловонные болота Антея и его чудовищных обитателей, зловещих уленей с наэлектризованными щупальцами. Надрывно, безумными голосами кричали гарпии. Но среди всех этих существ не было такого, которое могло бы проникнуть сквозь экран защитного поля и убить пилота, находящегося внутри корабля.
За несколько часов до отлета какой-то человек из Службы Благополучия пришел за Мартелем.
Мартеля ожидала женщина, встречавшая вместе с ними третий корабль. Она кивнула, и человек, который привел Мартеля, неслышно исчез. Наступила пауза. Женщина смотрела куда-то далеко-далеко и молчала.
— Я пригласила тебя, — сказала она наконец, — чтобы поговорить о твоих похоронах…
Странное начало. Монотонным голосом она принялась обсуждать разные варианты погребения. Опытный звездолетчик, он знал, что такое небытие, сквозь тонкую обшивку корабля не раз ощущал его близость. Но и ему разговор этот показался тягостным и зловещим. Он попытался прекратить его, но женщина продолжала вести свою тему.
Тогда он спросил:
— Чего ты хочешь?
Она ответила вопросом:
— Ты понимаешь, что можешь погибнуть?
И стала говорить ему то же, что последние дни он не раз говорил сам себе. Но только в глубине души. И только наедине с собой. Слышать сейчас эти слова, произносимые вслух, было страшно. Казалось, все это относится не к нему, а к кому-то другому, кого он смутно знал когда-то. И тогда он спросил еще раз:
— Чего ты хочешь?
Но теперь вопрос его прозвучал уже по-другому, и он сам почувствовал это.
— Я хочу, чтобы ты вернулся, — сказала женщина. Сказала так просто, почти жалобно: «Я хочу, чтобы ты вернулся».
Мартелю показалось, что говорит она не ему, а кому-то, кого нет здесь.
Через минуту он знал уже, о чем идет речь.
После того, что случилось с первым пилотом, на втором и третьем кораблях были установлены датчики. Кристаллы, незримо притаившиеся где-то, фиксировали все, что происходило на борту и вне корабля. Впрочем, все ли?
Желтовато-серая каменистая пустыня открылась взгляду Мартеля. Изломами и уступами уходила она к тусклому небу, столь же безрадостному, как сама планета. И все это время, от приземления корабля и до его трагического отлета, ничто не сдвинулось, ничто не шелохнулось в этом мертвом пейзаже.
Чуть скосив глаз, Мартель мог видеть, что происходило в это время внутри корабля. Вот последний раз полыхнуло и погасло красное табло. Ровным зеленым светом засветился пульт наземных данных. Едва слышно пропел зуммер. Высокий блондин с крупным лицом поднял голову. Пилот третьего корабля Ральф стоял в нескольких шагах от Мартеля. И хотя Мартель отлично понимал, что это лишь иллюзия, порожденная памятью кристалла, то, что было перед ним, сейчас представлялось более реальным, чем мертвое тело, которое он видел несколько дней назад. Жизнь всегда убедительнее небытия для тех, кто находится по эту сторону черты. Вот Ральф поднял руку (тогда это была еще живая рука) и выключил пульт. Мартель старался не пропустить ни одного движения, ни одного жеста. Пока все было так, как и должно было быть. Выждав секунд десять, Ральф снова протянул руку и включил панораму обзора. Картина, возникшая перед ним, повторила уже знакомый унылый ландшафт. Какое-то время Ральф вглядывался в него, потом медленно повернулся к шкафу. Одной рукой он открыл дверку, другой — стал вынимать скафандр, как вдруг что-то помешало ему. Он замер. Казалось, он прислушивается к чему-то. Потом он резко обернулся и стал всматриваться в стену, будто силился увидеть там что-то. Что-то, что оставалось незримым для Мартеля, потому что на матовой зеленоватой стене не было ничего. И вдруг картина исчезла. Она просто пропала, непроницаемый мрак внезапно возник на ее месте. Когда через шестнадцать секунд изображение возникло снова, Ральф с искаженным в беззвучном крике лицом лежал на полу кабины. В этой позе его и нашли, когда ведомый автоматами корабль возвратился на Землю.
