– Знаю, зовут Александр Яковлевич, а фамилия Рольберг.
6. ЧАЕПИТИЕ ПОД ЯБЛОНЕЙ
– …непременно надо добавить, можно и китайку, порезать только, чтобы семечки не попали. Яблочко, Нина Павловна, кислинку дает. Может, чистая ягода и полезнее, да вкус приторный уж очень, а с яблочком в самый раз.
– Надо и мне баночку засахарить, а то последний год к перемене головные боли…
– Первое средство от гипертонии. И брату в Мурманск всегда посылаю, очень благодарит. Сосед вот из 10-го дома, профессор, нонешний год привой просил.
– Кстати, Муза Федоровна, не знаете, ваш сосед из 10-го дома какой наукой занимается?
– Вот чего не скажу вам, Олег Павлович. Спрашивала его как-то, да не запомнилось, что-то уж очень мудреное. Да он третий год всего у Прохоровых дом купил, как на пенсию вышел. Персональную получает, ну и на книжке, чай, есть. Людочка к нему каждый день бегает, и не только газеты, а то книги, то бандероли, то переводы носит.
– Я думал, он дачу снимает на лето, как мы.
– Нет-нет, хозяйствует. И в саду когда что поделает, ну, конечно, без Прони бы ему зарез.
– А кем ему этот Проня приходится?
– Да никем. Наш он, местный. Золото был бы мужик, все в руках спорится, и где достать что, и что сделать… Только несамостоятельный - выпивает.
– Что ж у него, никого родни нет, а Проня вроде прислуги?
– Дочка была у Александра Яковлевича, померла, вроде - от рака. Внучка оставила деду. Не хочу сказать худого, только отец ни разу сына не проведал, и есть вообще он, нет ли - не знаю… Да что мы все про соседа, уж Нина Павловна заскучала, и вареньица не подкладывает…
– Что вы, Муза Федоровна, такое замечательное варенье! Я смотрю, вроде Андрей там за калиткой… Андрей! Андрюша! Иди чайку выпей, избегался весь за день, не поел толком.
– Не хочу, мам! Мы с Евге… с Женькой сейчас на пруд пойдем.
– Иди сюда, тебя говорят! Съешь вот, с маслом и вареньем. А почему с тетей Музой не поздоровался?
– Здрасьте! Ну мам, меня Женька ждет… Еще червей накопать надо…
– Да отпусти ты его, Нина. Спиннинг мой, смотри, не трогай!
– Ладно!
– Вы тоже рыбачите, Олег Павлович? Только в нашем пруду одни головастики.
– Завтра после работы на Истру едем. Все наличные колеса мобилизовали: красухинский "Москвич", двое на мотоциклах с колясками, даже шеф свою "Волгу" пригонит.
– Приятно, когда такой дружный коллектив. У нас в ателье ничего похожего: устаем, конечно, заказов - ужас сколько, да и на дому все подрабатывают. На сто двадцать-то особенно не разгонишься, вот и приходится дополнительно клиентуру брать.
– У нас поллаборатории по 120 получают, лаборанты по 90, и ничего, вроде хватает. Не в деньгах счастье, главное - чтобы работа нравилась.
– Извиняюсь, Олег Павлович, вы кто же по специальности будете?
– Я вообще-то радиоинженер, но мы работаем на стыке двух наук: физики и биологии. В наше время самые крупные открытия делаются как раз… Вы что-то хотите сказать, Муза Федоровна?
– Вспомнила! Когда свою специальность вы назвали: то же самое говорил о себе Александр Яковлевич.
7. СУББОТА НАЧИНАЕТСЯ В ПОНЕДЕЛЬНИК
Элегантный портфель и чехол со складными удочками в одной руке, рюкзак со штормовкой и прочим рыбацким барахлом в другой - таким было появление Олега в вестибюле института. С одной стороны, сегодня можно было вообще не появляться в институте, а сразу махнуть на Истру, но с другой стороны… существует Государственная комиссия, которой принципиально плевать на рыбалку. Захотелось же ей назначить приемку блока "Дубль-дуб" именно на пятницу…
Пока Олег соображал, куда бы забросить барахло, из лифта вынырнул Сережка Маковец.
– Здорово! Ты долго будешь здесь торчать? Мы с ног сбились - его ищем, шеф психует, Людочка с Зоечкой тихо рыдают, а он - нате вам пожалуйста прохлаждается. Тебе известно, что селектор опять не в дугу?
– Но мы же его вчера отладили…
– Что было вчера, я прекрасно помню, однако ты не знаешь, что есть сегодня. Меньше спать надо. Пошли.
В лаборатории царил тихий ужас. Вытащенный из стойки селектор зловеще поблескивал оголенными внутренностями, вокруг него на цыпочках суетились братья-электронщики Володя и Володя, на осциллографе неистово метались сбитые синусоиды, в углу притихли лаборантки Людочка и Зоечка, а над всем этим возвышался спокойный и грозный, как Наполеон накануне Ватерлоо, шеф.
