Незримый поединок - страница 21
— Кто вам это сказал?!
— Не все ли равно? Разве это меняет суть дела?
Я выхватил нож…
— Говорите! Кто? Я все равно его убью.
Дильбазов отвел взгляд и сказал:
— Верно, если станете убийцей, кличка «Черный» больше вам подойдет.
Я выбросил нож. Обеими руками ухватился за баранку и стал биться головой о собственные руки.
— Все равно узнаю, кто эта шкура и перегрызу горло!
Дильбазов положил руку на мое вздрагивающее плечо.
— Самыми искусными истеричками бывают падшие женщины, а мужчине это не подходит… А что если кто-нибудь из ваших родных объявится?
И выпрыгнул из кабины. Раздался глухой стук дверцы…
— Что тут разные вопросы ему задавать? Пусть не выкручивается, а прямо отвечает: будет «завязывать»[8] воровские законы или нет?
Этого потребовали от меня на суде общественности колонии, который состоялся на следующий день. Я оглянулся на голос, донесшимся откуда-то из гущи собравшихся в читальне. «Надо ответить, надо ответить» — думал я лихорадочно. Но было уже поздно.
— Я, как член суда, буду говорить еще и как первый в твоем деле свидетель, — начал заключенный Дурсунов. — Ни председатель, ни народ против моих вопросов не пойдут. Вопросы я буду задавать сразу. А то я их забыть могу. Когда ты на них справедливо ответишь, тогда и нам виднее станет. Народ у нас понятливый в этих делах. Так вот, слушай, какие вопросы.
Дурсунов, стараясь придать больше солидности своей позе, с достоинством расположился за судейским столом и стал загибать пальцы:
— По приходу в колонию против коллектива пошел? Самовольно, чуть ли не с дракой себе место выбрать хотел? Воровскую сходку устраивал? От работы увиливал? Верно? Все верно? У других покупки отобрать хотел?
Я, не дав члену суда закончить свои вопросы и загнуть следующий палец, со злостью прервал его:
— Верно! Все верно. И тебя еще послал к… Счеты со мной сводишь, судильщик?!
Когда я презрительно отвернулся от членов суда, я увидел начальника колонии, который что-то записывал в блокнот. Здесь же сидели другие офицеры.
Из зала заседания у кого-то в публике вырвалось вдруг:
— Как следует ему мозги вправить надо!
— Все еще к «авторитетам» причислять себя будешь?1 Отвечай на вопросы, как полагается!!
Председатель товарищеского суда поднял руку и обратился к публике:
— Порядок соблюдать надо! Простой публике общественные судебные дела не совсем знакомы, а нам известно, какие порядки в таком судебном процессе существуют. Пока мы будем допрашивать свидетелей. А если кто из публики по собственной охоте захочет показания дать, мы их желание примем во внимание. Вы, гражданин подсудимый, по старым очкам новому итог подводите, — обратился он ко мне, усаживаясь за стол. — А это уже совсем без надобности. Я, как председательствующий, должен заметить, что вы совсем не тот, за кого себя выдаете. Никакое хамство не возвеличит теперь вас…
Председатель, важно перелистав лежащую перед ним тощую папку, вызвал следующего свидетеля.
— Теперь тут артачиться не к чему, — начал новый свидетель, невысокий крепыш с красной повязкой. — Дело ясное. Джумшуд с воровскими порядками хочет дружить. Но это еще полбеды. У него большой аппетит. Вот наш бригадный Расул, он с Джумшудом в следственной вместе был, сам может сказать, как Джумшуд из него вора сделать хотел. А Расулу даже на ум не приходили такие фантазии…
Когда крепыш указал на Расула, тот робко оглянулся на замполита, который сидел рядом с ним и улыбнулся.
— С другой стороны, — продолжал свидетель, — Расул с Джумшудом одновременно в нашу колонию прибыли. Расул скоро ученический срок по токарному делу округляет. А Джумшуд? Джумшуд курево у «мужиков» отбирать вздумал. Да еще как, силой. Мы тогда всей бригадой Расулу с Джумшудом дружить запретили…
Мои раздумья привели меня на виселицу совести. Но я старался не выдать своей подавленности. Оглядываясь по сторонам, пытался заметить кого-нибудь из «своих». Но в зале их почему-то не было.
— Кончай заседать! — раздался чей-то голос. — Пусть отвечает!
Председатель не придал значения реплике.
— Ваша причастность к воровской группе, — сказал он мне, — доказана. Ваши нарушения налицо, я их перечислять не буду. Теперь мы будем вас судить. И вот как: всей колонией администрацию просить будем, чтобы вас никуда не отправляли отсюда. Мы не потерпим позора, чтобы наш коллектив оказался бессильным. А теперь вы имеете последнее слово.
