Натянуто улыбнувшись, Лара поставила корзинку на длинный прилавок, терпеливо дожидаясь, пока он достанет круг сыра для приюта, за которым она приходила каждую неделю.
– Я везучая во многих отношениях, мистер Уилкинс, – ответила она, – но если вы имеете в виду слухи, касающиеся моего покойного мужа…
– Скоро вы опять будете как картинка! – сердечным тоном перебил ее лавочник. Его веселое лицо с большим носом светилось искренней симпатией. – Снова станете владелицей поместья. – Он опустил сырную голову диаметром почти в фут в ее корзину. Сыр изготовляли из нежного подсоленного творога, который отжимали с помощью пресса, затем, завернув в муслин, окунали в воск, добиваясь мягкого свежего вкуса.
– Благодарю вас, – терпеливо проговорила Лара, – но должна вам сказать, мистер Уилкинс, что это все сплошные выдумки. Лорд Хоуксворт не вернется.
В лавку вошли две старые девы сестры Уитерс и при виде Лары захихикали от удовольствия, подрагивая цветами на одинаковых шляпках, венчавших их седые головы. Одна из них, приблизившись к Ларе, деликатно коснулась ее рукава сухонькой ручкой с голубыми прожилками.
– Моя дорогая, радостные вести дошли до нас только сегодня утром. Мы так счастливы за вас, так счастливы…
– Спасибо, но это не правда, – стояла на своем Лара. – Человек, который утверждает, что он мой муж, наверняка самозванец. Только чудо могло спасти графа во время кораблекрушения.
– А по мне, так надейся на лучшее до последнего, – рассудил мистер Уилкинс, в то время как его тучная жена Гленда, появившись из недр лавки, перегнулась через прилавок и с воодушевлением воткнула букетик маргариток в корзину Лары.
– Если уж кто и заслуживает чуда, миледи, – жизнерадостно сообщила она, – так это вы.
Все они нисколько не сомневались, что новость вселила в нее надежду на скорое возвращение Хантера и что ей не терпится увидеть мужа. Покрасневшей и смущенной Ларе ничего не оставалось, как принять их добрые пожелания, и, терзаясь чувством вины, поспешно ретироваться.
Она решительно двинулась вдоль извилистого берега реки, мимо аккуратной церквушки и выстроившихся в ряд коттеджей с белыми стенами. Ее целью было полуразрушенное поместье, расположенное в восточной части города. Скрытый за частоколом из сосен и дубов приют представлял собой приметное здание из песчаника и голубого кирпича с выложенной голубой черепицей крышей. Способ производства особенной, устойчивой к морозу, черепицы был известен только деревенскому гончару, который, случайно наткнувшись на рецепт ее изготовления, поклялся унести его с собой в могилу.
Запыхавшись от утомительной прогулки с тяжелой корзиной в руке, Лара вошла в здание. Когда-то это было прекрасное поместье, но после смерти последнего владельца оно было заброшено и пришло в упадок. Частные пожертвования жителей города позволили сделать его пригодным к проживанию двух дюжин ребятишек. Жалованье горстке учителей выплачивалось также за счет добровольных дотаций.
Лара терзалась сожалениями при мысли о состоянии, бывшем когда-то в ее распоряжении. Сколько она могла бы сделать, имея такие деньги! Страстно желая помочь приюту, она даже переступила через свою гордость и обратилась к Артуру и Джанет с просьбой о пожертвовании в пользу сирот, но получила холодный отказ. Новоявленные граф и графиня Хоуксворты были тверды в своей уверенности, что сироты должны с детства усвоить: мир суров и им следует самим пробиваться в жизни.
Вздохнув, Лара вошла в здание и поставила корзину на пол возле двери. Уставшая от тяжелой ноши, рука дрожала от напряжения. Краем глаза она заметила детскую головку с шапкой темных кудрей, которая выглянула из-за угла и тут же скрылась. Наверное, это Чарлз, непокорный одиннадцатилетний подросток, вечно озабоченный изобретением новых проказ.
– Хоть бы кто-нибудь помог донести до кухни эту корзину, – нарочито громко проговорила она, и Чарлз тут же появился.
– Смогли же вы дотащить ее досюда! – резонно заметил он.
Лара улыбнулась, глядя в усыпанное веснушками голубоглазое личико.
– Не будь таким вредным, Чарлз. Помоги мне и попутно расскажи, почему ты не на уроке.
