С этой улыбкой она обернулась к Гатри, чтобы показать ему неразлучников, но он сидел и смотрел на нее с таким выражением, что улыбка ее поблекла. Он, видимо, собирался передать ей чашку чая, но потом поставил ее на землю.
— Ты согласишься выйти за меня замуж? — произнес он дрогнувшим голосом.
Все сразу удивительным образом затихло, даже кореллы, казалось, замолкли. Захваченная врасплох этим вопросом, Дороти беспомощно уставилась на Гатри, замершего возле костра. Неужели она не ослышалась?
— Дороти, — взмолился он нетерпеливо. — Скажи что-нибудь.
— Почему ты спрашиваешь меня об этом?
— Потому что я люблю тебя, — проговорил он, не отрывая глаз от ее лица. — Потому что ты нужна мне. Потому что я не могу представить свою жизнь без тебя.
Дороти показалось, что сердце ее раскрывается, наполняя все ее существо нежностью и любовью.
— Ты никогда не говорил раньше, что любишь меня, — сказала она медленно, наслаждаясь новым чувством.
— Ты должна была знать!
— Я догадывалась, — призналась она. — Но не была уверена. Почему ты никогда не говорил мне этого раньше?
— Потому что я не знал, любишь ли ты меня.
Улыбка затеплилась на губах Дороти.
— Ты должен был знать, — повторила она его же фразу, и в ответ услышала свою:
— Я не был уверен.
— Это… это так.
Тогда Гатри поднялся со своего места, приблизился к ней и взял ее руки в свои. Дороти почувствовала, как они дрожат.
— Ты любишь меня? — произнес он, словно не веря.
Глаза Дороти излучали тепло. Она пожала его руки в ответ.
— Да.
— Правда?
— Правда!
— Тогда ты выйдешь за меня?
— О да, — сказала Дороти, и оба они рассмеялись от счастья. — Да, да, выйду!
Целуясь и смеясь, они упали на матрас, страсть бурлила в их крови, кружила им голову, а потом смех их затих, когда они соединились в сладостном и долгом поцелуе. Завитки сухой коры впились Дороти в спину, но она не замечала этого. Она чувствовала только его ласковые руки и губы, силу, исходящую от его тела.
Свет постепенно превратился из золотого в оранжевый, а затем в огненно-красный; он скользил по двум красивым обнаженным телам, распластавшимся на резиновом матрасе, а они в это время открывали друг друга с неистовой страстью, познавая новые ощущения, новые радости. Наконец наступила кульминация, захватившая их бешеным ураганом чувств, что вынес их в тихую гавань успокоения…
Позже они сидели рядышком, обнявшись, и смотрели, как языки пламени пляшут в костре; вокруг них поднимались светлые стволы эвкалиптов.
— Когда мы поженимся? — спросил он.
— Скоро, — ответила Дороти. — Только сначала я должна рассказать об этом родителям.
— А они не будут против?
— Будут, пока не познакомятся с тобой, — согласилась она. — Мне придется поехать домой и убедить их, что я не совершаю ужасную ошибку.
— Мы поедем вместе, — сказал Гатри. — Тогда я смогу убедить твоего отца, что буду присматривать за тобой как следует.
Дороти положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
— Он, пожалуй, будет рад переложить эту ношу на кого-нибудь другого! Кажется, все эти двадцать четыре года он не переставал беспокоиться обо мне. А ты уверен, что сможешь выделить время на поездку в Англию?
— Ну, если ты согласна подождать несколько недель…
— Я согласна ждать, — Дороти счастливо вздохнула, — если я буду с тобой все это время.
Неожиданно Гатри сжал ее крепче.
— А ты уверена? — спросил он внезапно взволнованно.
— В чем? Что смогу ждать? — Она удивленно обернулась к нему.
— В том, что хочешь провести здесь свою жизнь, — проговорил он. — Конечно, ты освоилась здесь быстрее, чем я мог себе представить, но ведь прошло всего несколько недель. Ты же будешь вдали от семьи, от друзей, от своей актерской жизни, а будут дни, когда мне придется все время посвящать работе. А в Биндабурре может быть очень тоскливо, когда весь день сидишь один, а летом стоит такая жара, что трудно выйти из дома.
— Ты так говоришь, словно стараешься отговорить меня, — промолвила Дороти неопределенно.
— Нет, нет, что ты, — тут же ответил Гатри. — Я просто хочу убедиться, что ты обдумала свое решение и отдаешь себе отчет, как тяжело здесь может быть. Сейчас погода чудесная. Дни теплые и солнечные, а ночи прохладные, и трудно себе представить, когда жара под пятьдесят градусов и невозможно заснуть. — Он остановился, подыскивая нужные слова. — Я клянусь, что сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе было хорошо, но ты должна знать, что порой тебе придется нелегко.
