Это счастливое ощущение покоя не покидало ее и во второй половине дня, когда они колесили по пыльным проселкам, время от времени поднимая брызги в лужах, оставшихся местами в колеях в память о дождях. Они остановились у небольшого пруда, окруженного величественными эвкалиптами, которые теперь уже казались Дороти такими же привычными, как некогда красные двухэтажные лондонские автобусы и тикающие счетчики такси.
Выбравшись из душной кабины, она почувствовала сильное желание искупаться: вода в пруду манила своей прохладой.
— У вас тут нет крокодилов?
— Крокодилов? — Гатри, возившийся в кузове трактора, поднял голову. — Нет, здесь чисто. А что?
— Я подумала, может, мне искупаться?
— Не советую, — отозвался Гатри. — Вода холодная.
— У нас в Англии, — напомнила Дороти, — купаются только в холодной воде.
— Лучше тебе просто ополоснуться из этого. — Он передал ей красное пластиковое ведро. — Я так обычно делаю. Если ты подождешь, я разведу костер и подогрею для тебя воду в котелке.
— Нет, я искупаюсь, — решила все-таки Дороти.
Гатри усмехнулся с недоверием, как ей показалось.
— Что ж, поступай как знаешь, но если ты передумаешь, то предложение остается в силе.
— Я не передумаю, — ответила она упрямо. — Мы, англичане, крепче, чем ты думаешь.
Она не догадалась захватить с собой купальник, и, хотя ей хотелось сбросить с себя всю одежду, мысль о глазах Гатри, могущих следить за ней, остановила ее: Дороти отправилась купаться в футболке.
У самого берега она обнаружила естественную площадку, образованную искривленными корнями деревьев и набившимися между ними песком и сухими листьями. Спустившись вниз, она заметила Гатри, набиравшего воду. Он был раздет до пояса, и Дороти залюбовалась его гладкой, коричневой от загара спиной, сильными мышцами, напрягшимися, когда он доставал ведро.
При ее приближении он обернулся, и его взгляд, в свою очередь, упал на ее стройные ноги. Дороти с независимым видом подошла к краю берега и попробовала воду. Она была не просто холодной, она была ледяной.
— Ты точно не передумала? — спросил Гатри с иронией, заметив, как она невольно вздрогнула от соприкосновения с водой.
— Передумала? — смело отозвалась девушка. — Конечно нет!
И прежде чем она действительно могла бы передумать, Дороти нырнула в воду. В первую секунду у нее перехватило дыхание. Она могла только лишь беспорядочно бултыхаться, отчаянно хватая ртом воздух.
Гатри обливал себя на берегу из ведра.
— Ну как водичка? — крикнул он, усмехнувшись.
— Прелестно, — сумела выдавить из себя Дороти, не желая уступать ему. — Весьма освежает!
Гордость заставила ее оставаться в воде все время, пока Гатри не закончил свою процедуру и не начал вытираться. Она так замерзла, что, пожалуй, и не смогла бы самостоятельно выбраться на берег, если бы Гатри не протянул ей руку.
— Я сдаюсь, — проговорил он, набрасывая на нее полотенце и энергично растирая. — Забираю обратно все свои слова насчет того, что ты недостаточно крепка. Я думал, что ты не продержишься и десяти секунд!
— Мне показалось, прошло десять часов! — призналась Дороти, стуча зубами. Но интенсивные растирания Гатри постепенно согрели ее.
Она села у костра и принялась расчесывать волосы; Гатри готовил чай. Он снял котелок с огня, бросил туда несколько чайных листов и оставил возле огня завариваться.
Согревшись и обсохнув, Дороти почувствовала прилив сил и бодрости. Воздух был чист и свеж, с привкусом эвкалиптовых листьев, что валялись во множестве под ногами, и кострового дымка. Попугайчики покрикивали и посвистывали над головой, а по озеру величаво плыл пеликан.
— Красиво здесь, — проговорила Дороти, когда Гатри стал разливать чай в эмалированные кружки. — Я только сейчас поняла, как здесь красиво.
— Это и есть настоящая Биндабурра, — сказал Гатри, протягивая ей кружку. Дороти приняла ее и подула на чай.
— Похоже, я все время думала, что бы приготовить на десерт и не подгорело ли что-нибудь в духовке.
На самом деле большую часть времени она думала о самом Гатри, но вряд ли стоило говорить ему об этом.
— Бедная Дороти! — Гатри присел возле нее на поваленный ствол дерева, аккуратно проследив, чтобы случайно не коснуться ее. — Дома, наверное, ты не раздумывала подолгу, что приготовить на десерт?
