— О деле номер 114 мы поговорим в другой раз.
И распахнула перед ним дверь. Маркус вышел, с трудом переставляя ноги. Он был Армстронг, он высадился на Луне. Этот поцелуй был грандиозным событием для всего его человечества. На секунду он застыл перед дверью ее кабинета. А Натали уже успела выбросить все случившееся из головы. Ее поступок никак не был связан с цепью остальных поступков ее жизни. В этом поцелуе выразился внезапный всплеск анархии в царстве ее нейронов, это был, что называется, бесцельный поступок.
Изобретение паласа
Узнать, кто изобрел палас, весьма затруднительно. Согласно словарю Ларусса, палас — это всего лишь «ковер, который продают на метры».
Прекрасное определение его жалкой, ничтожной судьбы.
Маркус был человек пунктуальный и любил возвращаться домой ровно в четверть восьмого. Он знал расписание скоростного метро, как другие знают любимые женины духи. Каждый его день шел как по маслу, и он был вполне доволен. Иногда ему казалось, что незнакомые попутчики, с которыми он встречается по утрам и вечерам, — его друзья. В тот вечер ему хотелось кричать, рассказывать о себе всем встречным и поперечным. О себе, человеке, у которого на губах вкус губ Натали. Ему хотелось вскочить и сойти на первой попавшейся станции, просто так, ради непривычного ощущения. Ему хотелось сойти с ума: лучшее доказательство того, что он был в своем уме.
По пути домой ему вспомнилось его шведское детство. Правда, ненадолго. Детство в Швеции похоже на старость в Швейцарии. И все-таки ему представились те времена, когда он садился за последнюю парту только затем, чтобы разглядывать спины девчонок. Он годами любовался затылками Кристины, Перниллы, Иоаны и всех прочих девочек с фамилией на букву «А», потому что девочек с фамилией на другую букву просто не было. Он не помнил их лиц. Он мечтал повидать их снова, только затем, чтобы сказать: его поцеловала Натали. Сказать, что они так и не поняли, насколько он обаятельный. Ах, какая славная штука жизнь!
Дойдя до дома, он вдруг растерялся. Нас со всех сторон обступают цифры, и все надо помнить. Номера телефонов, код доступа в интернет, банковские карты… рано или поздно обязательно наступает момент, когда все путается в голове. Когда мы пытаемся войти в подъезд, набирая свой номер телефона. В мозгу у Маркуса все было разложено по полочкам, он считал, что не подвержен такого рода заскокам, но в тот вечер с ним случилась именно такая неприятность. Он не мог вспомнить код. Перепробовал множество комбинаций: все напрасно. Как можно вечером забыть то, что прекрасно знал утром? Неужели обилие информации неизбежно приведет нас всех к амнезии? В итоге подошел сосед и встал у двери. Он мог бы открыть сразу, но предпочел насладиться этой минутой явного превосходства. Всем своим видом он говорил, что помнить код есть признак настоящего мужчины. Наконец сосед произвел необходимые действия и высокопарно произнес: «Только после вас». Маркус подумал: «Дуралей, если б ты знал, что у меня в голове. Это так прекрасно, что для всяких глупостей не остается места…» На лестнице он сразу забыл об этой досадной задержке. Он ощущал невероятную легкость, перед глазами раз за разом проходила сцена поцелуя. Она уже стала культовым фильмом его воспоминаний. Наконец он открыл дверь квартиры, и ему показалось, что гостиная слишком мала для его жажды жизни.
На следующее утро он проснулся очень рано. Так рано, что не был уверен, спал ли вообще. Он ждал восхода солнца с нетерпением, как важного свидания. Что произойдет сегодня? Как будет держаться Натали? И что теперь делать ему? Кто знает, как себя вести, когда красивая женщина целует вас без всяких объяснений? В голове теснился целый рой вопросов, а это всегда дурной признак. Он должен успокоить дыхание (…) и (…), ну вот, так (…), отлично (…). И сказать себе, что сегодня самый обычный день.
Маркус любил читать. Это у них с Натали была общая прекрасная черта. Свою страсть он утолял во время ежедневных поездок в метро. Недавно он купил целую кучу книг, и теперь надо было выбрать ту, что станет его спутницей в этот великий день. Был этот русский писатель, его любимый, писатель, которого неизвестно почему читают явно меньше, чем Толстого и Достоевского, но уж больно толстый роман. Ему хотелось книжку, которую можно клевать по зернышку когда и как угодно: он знал, что сосредоточиться не сможет. И потому остановился на «Горьких силлогизмах» Чорана.
