Розан не повез ведьму, отправил кого-то из пацанов, а сам явился к Марине и, завалившись в кресло, принялся вести воспитательные беседы:
– Схлестнулись уже? Подруги неразлейвода? Смотри, Коваль, она ж вроде тебя – шальная. Только ты в делах шальная, а она – в койке. Просто как машинка фирмы «Зингер», честное слово, даром что ведьма. Я с ней переспал раз, так еле уполз потом.
– А про меня-то ты что знаешь? – Марина причесывала влажные после душа волосы и с улыбкой глядела на своего зама. – Со мной ты не спал, как можешь судить? А вдруг я еще хуже, а?
– Ты это сейчас меня провоцируешь, что ли? – изумился Розан.
– Еще чего не хватало! – фыркнула она. – Скажешь тоже! Ты не в моем вкусе.
– Конечно, – тихо и с горечью сказал Серега, отворачиваясь. – Я же не Малыш, не Череп. Ты даришь себя только крутым, а я так – халдей, охрана. Слишком прост я для великой Коваль.
– Серега, ты это серьезно, что ли? – не поверила Марина, замерев от удивления. – О чем ты говоришь, подумай!
– О чем? О том, что я люблю тебя! О том, что у меня сердце болит, когда я тебя вижу! Я знаю, что не по чину мне, но все равно…
– Серега…
– Что – Серега, Серега?! Забудь, что я тебе тут наговорил! Просто обидно стало – поперлась к стриптизерам каким-то, хотя позови только – на коленях приползу, ноги целовать буду, позволь только хоть минуту…
Он махнул рукой и, пряча глаза, почти бегом выскочил из комнаты, хлопнув дверью. Коваль ошарашенно застыла в кресле с расческой в руке. Вот это номер… Никогда, даже в страшном сне, не грезился ей Серега Розан в качестве любовника. Боец, бригадир – кто угодно, только не мужчина, мечтающий разделить с ней постель. Расслабила она своих ребят, скоро каждый мечтать начнет… А ей оно надо разве? До сих пор никому из бойцов и в голову не приходило задуматься, что их босс – не мужик, а молодая, привлекательная женщина, с которой можно не только дела делать. И вот Розан, бывший вообще членом семьи, позволил себе высказаться…
Проспав после обеда почти дотемна, Коваль решила немного развеяться, а потому велела выгнать из гаража «Хаммер».
– Марина Викторовна, может, я лучше поведу? – взмолился Макс, которого мутило от ее езды.
– Сидеть! – рявкнула хозяйка, заводя машину.
Разогнавшись до максимума, неслась по трассе, стараясь сбросить захлестнувшую злость, телохранители вцепились в дверки, боясь даже глянуть на спидометр.
– Расслабьтесь, парни! – хохотнула Коваль, глядя в зеркало. – Мне нельзя умирать, я должна еще увидеть Малыша!
Прокатив свою охрану с ветерком, перед поворотом в «Парадиз» она сбросила скорость. Взмокшие Макс с Лехой осмотрели дом и собрались уходить, но Марина остановила их, протянув бутылку «Хеннесси»:
– Снимите стресс!
Свой стресс она тоже сняла, лежа в джакузи со стаканом текилы и сигаретой. Удовольствие поломала трель мобильного.
– Алло! – томно выдохнула расслабленная теплой пузырящейся водой и крепким напитком Коваль.
– Марина Викторовна? – спросил совершенно незнакомый мужской голос.
– Да, это я. И?
– Вас интересует судьба вашего мужа?
Задохнувшись от неожиданности, она зашарила рукой по борту джакузи в поисках сигарет и зажигалки.
– Вы слышали мой вопрос, Марина Викторовна?
– Да-да, слышала! – Дрожащей рукой Марина кое-как прикурила и глубоко затянулась, пытаясь успокоиться.
– Вы не ответили.
– Что за ерунда?! Как меня может это не интересовать?!
– Вот и отлично. Значит, мы сумеем договориться. Давайте встретимся завтра в сквере у Оперного театра, скажем, часа в два.
– Я должна убедиться, что мой муж жив, иначе с места не тронусь! – отрезала Коваль, лихорадочно соображая, что делать.
– Если вы позволите мне закончить, я удовлетворю ваше любопытство. Так вот, вы придете одна, без охраны.
– Я не хожу без охраны!
– Придется, иначе я к вам не подойду. Мы обсудим все детали, и можете снова ходить со своей охраной.
– Хорошо, а как я узнаю вас?
– Я подойду к вам сам, я хорошо знаю вас в лицо.
– Вы обещали, что дадите мне услышать мужа, – напомнила Марина, охваченная волнением и нервной дрожью во всем теле.
– Я держу слово, как и вы, надеюсь.
В трубке повисло молчание, а потом она услышала голос, от которого замерло сердце, и из глаз хлынули слезы:
