Розан протянул ей сигарету, закурил сам. Молча пиная носком ботинка снег, он о чем-то думал. Марина курила и пыталась сообразить, как же ей уговорить пятерых прожженных компаньонов Егора, умеющих считать деньги и предугадывать риск на три шага вперед, согласиться на выдвинутые условия. Если бы все зависело от нее лично, она, не задумываясь, отдала бы все, но похитителям нужна была вся корпорация, и решить этот вопрос самостоятельно Марина не могла – не было у нее права на это. Они изначально договорились с Егором, что их бизнес не пересекается, они не лезут в дела друг друга, поэтому фирма могла перейти к Коваль только в одном случае, думать о котором хотелось меньше всего. И что теперь делать? Голова трещала, а решения не было, и тут заговорил Розан:
– Нужно поговорить с ними. Позвони Самсонову, пусть соберет всех, ты объяснишь, что и как. В конце концов, если бы не Малыш, ничего бы они не имели, это он их всех из дерьма вынул и сделал тем, что они есть теперь. Они обязаны помочь тебе.
– Вряд ли они вообще захотят говорить со мной, ты ведь знаешь, как ненавидит меня Самсон, еще с тех пор, как под Мастифовой «крышей» ходил и деньги нам не хотел возвращать, – вздохнула Марина.
– Заставь, Маринка, ты сможешь! – и в его глазах мелькнул злой огонек.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – медленно произнесла она, глядя на своего верного зама.
– Видимо, да, раз уж у нас о Мастифе речь зашла. Его школа. Смотри – у Самсона дочь-студентка, у Ильинского – сын и дочь, у Абаева – только жена, но моложе его лет на двадцать и очень такая… аппетитная, у Ященко сестра-двойняшка, они неразлейвода, а у Щепкина – шестилетние пацаны, поздние, кое-как сумели родить на старости лет. Усекаешь?
– А то! Только противно это все, не хочу так… по-скотски, – опять вздохнула Марина, прекрасно понимая, о чем говорит сейчас Серега.
– Но это ж накрайняк, если рогом вдруг упрутся, – возразил Розан.
– Не нравится мне это, если честно.
– Ой, да брось ты, Коваль! А когда с Мастифом подкрышных коммерсов в подвале за долги колпашила, нравилось? Не помню, чтобы тебя угрызения совести мучили!
– Как там в кино? «То – бензин, а то – дети!» Это совсем другое, Серега. Они брали деньги на развитие бизнеса, а потом, раскрутившись, пытались нас же и кинуть. Гнилые люди, коммерсы эти.
– А здесь не деньги, дорогая, здесь – жизнь твоего мужа, – жестко перебил Розан. – И за это можно глотки рвать. Вспомни, когда ты застряла с Воркутой, Малыш не думал, не остановился ни перед чем, чтобы тебя вынуть.
Коваль тяжело вздохнула – он был прав, Егор не думал, он просто сделал, а она мучается сейчас моральной стороной вопроса. К черту мораль! В конце концов, может, они сразу согласятся…
Позвонила Ветка, о которой Марина успела забыть в пылу разговора:
– Слушай, подруга, а господин-то рванул в аэропорт и отбыл в город-герой Москву!
– А ты как узнала?
– Проехала следом за такси и дождалась, когда он регистрацию пройдет.
– Спасибо, Ветка! Приезжай вечером, поболтаем, – предложила Коваль, но ведьма в ответ только рассмеялась:
– Не могу! Мне ведь деньги с неба не падают, как тебе, мне вкалывать надо! Позвоню на днях, не грусти, все получится.
– Серега, сядь за руль, – попросила Марина, убирая мобильный в карман. – Меня что-то трясет всю.
– Холодно, а ты без шапки, – улыбнулся он, надевая ей на голову капюшон.
Вернувшись, Коваль позвонила заместителю Егора Самсонову и попросила созвать совет директоров завтра, часов в девять утра.
– Это зачем еще? – удивился он.
– У меня есть информация, которую я хочу обсудить со всеми, – категорически заявила Марина.
– Что-то о Егоре?
– Да.
– Хорошо, я попробую.
– Не попробуете, а соберете, – сказала она, еле сдерживаясь, чтобы не применить пару бранных выражений, на которые она в последнее время стала большой мастерицей.
– Успокойтесь, Марина Викторовна! Я не ваш бригадир, чтобы так со мной разговаривать, – нахамил Самсон.
Бросая трубку, Коваль пробормотала:
– Был бы ты, сука, мой бригадир, ты и рта бы открыть не посмел, ублюдок!
До вечера она не знала, куда себя деть и чем заняться, металась по дому, как чумная. Сделала себе пару бутербродов с рыбой, чем удивила домработницу, считавшую, что хозяйка не знает, где у нее кухня и как выглядит холодильник, и отправилась в спальню, села у телефона. Чем ближе к десяти подходили стрелки напольных часов, тем сильнее билось Маринино сердце. Но ровно в десять раздался звонок, она схватила трубку, едва не грохнув на пол телефонную базу:
