— Доченька! — крикнул он. — Добрый вечер!
Она с неохотой приблизилась к нему.
— Хорошие новости, — продолжил он. — Я отправляюсь домой. Удивляться тут, конечно, нечему. Я догадывался, что Сзассу Тэму потребуется моя помощь в восстановлении численности его армии, но все равно рад. Возможно, ты сможешь отправиться со мной в качестве начальника моей охраны.
Таммит захотелось вздернуть верхнюю губу и позволить своим клыкам удлиниться, но вместо этого она заставила себя улыбнуться.
— А я‑то думала, что ты создал меня для сражений, а не для работы телохранителем. При таком раскладе вряд ли мне выпадет шанс повстречаться с врагами.
— Да, в этом есть резон, — произнес Ксингакс. — Но, вероятно, ты сможешь проводить меня до убежища, а потом вернуться назад. Спрошу об этом Сзасса Тэма. — Перегнувшись через плечо гигантского зомби, он наклонился и провел по её щеке той рукой, что досталась ему от природы — дрожащей, искореженной и воняющей гнилью. По её коже пробежали мурашки. Затем его носильщик унес его прочь.
Если мне придется отправиться с ним, подумала Таммит, то он обо всем узнает. Да, сам он не некромант, по крайней мере, не совсем, но либо он, либо один из сопровождающих его магов непременно догадаются.
И тогда они, разумеется, опять её изменят. Она задалась вопросом, почему ей потребовалось столько времени на то, чтобы понять — такого исхода допустить ни в коем случае нельзя.
Когда певцы завели следующую песню, Таммит направилась к черному ходу из крепости. Насколько она могла сказать, сейчас за ней никто не наблюдал. Превратившись в туман, она просочилась через трещину в воротах.
Она проплыла над полем битвы, на котором громоздились груды искалеченных трупов, источавших запах гнили. Ночью вороны улетели, но крысы продолжали свое пиршество, объедаясь плотью. Большинство огромных кальмаров замерли неподвижно, но трое все ещё продолжали бесцельно ползать по округе.
Когда она миновала их, то решила, что сейчас уже достаточно удалилась от крепости, чтобы рискнуть и сменить облик на стаю летучих мышей. Вряд ли стражникам удастся заметить её в таком виде, а с помощью своих крыльев она сможет перемещаться быстрее, чем в форме тумана.
Но, стоило ей закончить меняться, из ниоткуда возникло четырехрукое существо размером с огра. На его звериной харе, черты которой напоминали одновременно и человеческие, и волчьи, полыхали алые глаза, а обнаженное тело покрывала темная чешуя. Двумя из своих лап оно схватило по летучей мыши, с силой сжав их и вонзив когти в маленькие тела. Даже те мыши, что остались на свободе, дрогнули, почувствовав боль своих собратьев.
— Превратись в женщину, — велел Тсагот, — и я их отпущу.
Ей было необязательно это делать. Она могла пережить потерю нескольких крылатых существ, из которых состояло её тело. Но тогда она станет слабее, а ей бы не хотелось допускать такого поворота событий, потому что она прекрасно знала — куда бы она ни направилась, Тсагот сможет её нагнать.
Уверенность её объяснялась тем, что их возможности были схожи. Он являлся кровавым извергом, демоном–нежитью, который питался кровью живых танар’ри так же, как вампиры — смертными.
Таммит сменила одну форму на другую, и он освободил пойманных летучих мышей, чтобы те смогли слиться с остальными. Она слегка сменила положение ног — ей бы не хотелось дать ему понять, что она готова к бою. Но, видимо, он в любом случае заметил это, потому что его злобные глаза расширились.
— Тебе стоило бы сбежать раньше, — произнес он, — когда голубой огонь только появился и ты осознала, что сковывающее твою волю заклинание исчезло.
— Возможно, — несколько меньших призраков и гулей, тварей, порою не обладавших разумом и ведомых лишь первобытными инстинктами, сразу же сбежали. Но воинская дисциплина, которую уже много лет назад крепко–накрепко вбили ей в голову, в первое время удерживала её так же прочно, как и магия. Только потом ей пришло на ум, что и у неё была возможность скрыться.
— А теперь ты упустила свой шанс, — продолжил Тсагот. — До некромантов дошло, что даже те умертвия, которые последовали за ними в крепость, могли выйти из–под их полного контроля, и поэтому они велели мне позаботиться о тех, кто попытается сбежать.
