— Только не я, — сказал Самас Кул. Если Хезасс и правда руководствовался именно жадностью, он должен был почувствовать к нему симпатию, ведь Самас, будучи главой Гильдии Иностранной Торговли, стал богатейшим человеком в Тэе ещё до избрания главой преобразователей. Он подчеркивал это своей алой мантией, которая блеском драгоценностей и дорогостоящих металлов затмевала богатые наряды всех остальных. К сожалению, даже самые великолепные одеяния не могли облагородить его тучное, истекающее потом тело и багровое лицо.
Скривив губы, Лазорил сложил пальцы в форме пирамиды.
— Главный вопрос, — сухим тенором произнес зулкир Зачарования, — не в том, каким подлецом является Хезасс, а в том, достоверна ли его информация или нет. Если да, то, как и сказала Дмитра Фласс, у нас, вероятно, наконец появилась возможность одержать ключевую победу.
— Присоединяюсь к его мнению, — произнес Неврон с таким хмурым выражением лица, что любой, кто не услышал бы его слов, предположил бы обратное. Несколько его татуировок превратились в отвратительные рыла — лица служивших ему дьяволов и демонов, которыми он командовал, будучи мастером Заклинательства. — Когда Сзасс Тэм спустится с возвышенности, чтобы взять в осаду Крепость Сожалений, наши армии окружат его с фланга. Они станут молотом, а замок и обрывистые утесы — наковальней. Мы сокрушим некромантов, не оставив им возможности отступить.
— Нельзя рассчитывать на то, что Нимар приведет с собой обещанные легионы, — произнес Самас. — Он прикажет им остаться в гарнизонах, чтобы защитить те земли, которые у него ещё остались, и потом заявит, что возникли какие–то проблемы и поэтому он не смог выступить. Или что его разведчики доложили, что на восточных границах тарча были замечены отряды Агларонда, и ему пришлось задержаться, чтобы отбиться в случае возможного вторжения. Он поступал так и раньше.
— Я помню, — произнесла Дмитра. — Он не любитель героически врываться в самое сердце боя, верно? Но, если нам удастся заставить его привести войско на восточный берег реки Лапендрар, это уже станет неплохой подмогой. Мы хотя бы окажемся уверены в том, что у Сзасса Тэма с его отрядами не будет возможности отступить в том направлении.
— Верно, — произнес Неврон. — Мы и сами сможем сделать всю работу, если в нашем распоряжении будет достаточно войск.
Самас наряду с Лалларой высказались в том же духе. Аот довольно скоро понял, что зулкиры уже определились с планом действий, пусть они и не стали говорить об этом вслух. Теперь они обсуждали, как лучше всего осуществить задуманное.
Аот прикусил нижнюю губу. Теоретически он и остальные подчиненные зулкиров находились здесь, чтобы помогать своим повелителям советами, и он бы предпочел придержать язык до тех пор, пока не спросят его мнения. Но не похоже, что кто–то из лордов–магов собирался это сделать.
Он прочистил горло, всей душой желая оказаться где–нибудь ещё.
— Повелители?
Взгляды всех зулкиров устремились к нему. Едва ли хоть один из них можно было назвать теплым, лишь кое–кто смотрел на него менее холодно, чем остальные.
— Да, капитан? — спросила Дмитра.
— Я думаю, — произнес Аот, — что мы должны с осторожностью отнестись к заявлению Нимара, и не только из–за его репутации предателя и лжеца. Понимаю, что многие из вас способны при помощи магии определить, врет ли человек или говорит правду, как он сам её понимает, и, полагаю, вы уже подвергли его подобной проверке. Но на первый взгляд план, который он приписывает Сзассу Тэму, выглядит не слишком–то умно.
— Почему же? — спросил Неврон. — Крепость Сожалений — важная цитадель. Завладев ею, ему будет куда проще взять Туратарос, и, если ему это удастся, то по Верхнему Пути он сможет вторгнуться в Приадор.
— Верно, Ваше Всемогущество, — произнес Аот. — Если удастся. Но эта крепость считается неприступной или вроде того. До сих пор Сзасс Тэм позволял втянуть себя в открытую схватку только в тех случаях, когда на его стороне было заметное преимущество. Большую часть времени он изматывает нас мелкими укусами — налетами, поджогами полей и зернохранилищ, убийствами нескольких человек то тут, то там, чтобы превратить их в нежить и тем самым пополнить ряды собственной армии. Он постепенно старается сместить баланс сил в свою сторону, словно — как и предположил Хезасс Нимар — ему и дела нет до того, сколько времени у него уйдет на то, чтобы одержать победу или в каком состоянии окажется после этого страна. Почему же тогда он внезапно решил изменить свою тактику и так сильно рискнуть своими войсками?
