Шпион почувствовал, как ломаются ребра и их осколки впиваются в её пульсирующее сердце. Дмитра завалилась назад.
Это была идеальная смерть. Она погибла, творя искусство обмана, которое составляло саму её сущность. Маларка охватило смешанное чувство ликования и зависти, которое обычно посещало его в подобных нечастых случаях.
Но у него не было времени на созерцание. Бросившись к одному из Красных Волшебников, он схватил висевший у него на груди алый амулет и рванул его, свернув иллюзионисту шею.
* * *
Бардовские способности Барериса уже иссякли, и у него осталась лишь одна стрела. Он принялся осматривать землю в поисках подходящей цели.
Атаковать туманное чудовище было не лучшей идеей. Похоже, даже магия не способна причинить ему никакого вреда, хотя оно выглядело таким бесформенным, что судить об этом оказалось сложно. Если кому–то и удавалось ранить эту тварь, нанесенный ей урон, скорее всего, компенсировался тем, что она постоянно поглощала жертву за жертвой и увеличивалась в размерах.
Он заметил натягивающего тетиву орка. Судя по тому, где он стоял, этот орк был из гарнизона крепости Сожалений. Следуя примеру остальных своих товарищей, он держался подальше от туманного чудовища. А, когда армия южан стала отступать назад перед неумолимым наступлением твари и ряды солдат смешались, он со своими соратниками принялись расстреливать тех, кто оказывался в пределах их досягаемости.
Прежде чем орк успел прицелиться, Барерис выстрелил. Острие вонзилось в шею воина чуть выше плеча. Пошатнувшись, он спустил тетиву, и стрела его ушла «в молоко».
Другой орк завопил, указывая на барда пальцем, и с земли в него устремилось целое облако стрел. Подняв одно крыло и опустив другое, Танцор повернул и уклонился в сторону. Но одна стрела вырвала перо из крыла грифона, и Барерис осознал, что его питомец был вымотан не меньше, чем он сам.
Он подумал, что настало время отступить, но не смог заставить себя отдать Танцору нужную команду. Пока — нет. Он не улетит, пока не убедится, что ситуация на самом деле была совершенно безнадежна. Бард заставил своего питомца подняться выше, чтобы окинуть взглядом поле боя.
Из облака бормочущих и рыдающих лиц, размером не уступавшего самой армии, вырастали отростки, которые хватали южан и растворяли в себе, хотя Барерис не был уверен, нуждался ли в этом монстр. С тем же успехом он мог и дальше просто плыть вперед, поглощая и уничтожая легионеров совета. Внутри его туманного тела шагали вооруженные топорами и копьями ужасающие воины, которые уничтожали любого, кто было достаточно удачлив или силен, чтобы остаться в живых после прикосновения чудовища.
Внезапно по огромной туше твари прошла дрожь, туманная масса взбурлила и начала сжиматься, оголяя ряды марширующих зомби и скелетов. Достигнув размеров колеблющейся точки, она исчезла полностью.
Барерис пораженно покачал головой. Возможно, после исчезновения этой твари у южан все же будет шанс на победу.
Но он ошибся. Бард окинул взглядом поле боя, и в нем умерли последние остатки надежды.
Легионеров совета осталось слишком мало, они были неорганизованны и пали духом. Все, что они хотели — это как можно быстрее скрыться с поля боя. В свою очередь в спустившемся с плато войске Сзасса Тэма было просто немыслимое количество нежити. Объединившиеся с солдатами крепости Сожалений стройные боевые ряды северян теперь окружали войска совета сразу с трех сторон.
Аот был прав, не доверяя Бэйну. Совет потерпел поражение, и его сторонники были вынуждены спасаться бегством до тех пор, пока взошедшее солнце не вынудит их преследователей снизить темп. Скорее всего, до этого времени смогут дожить лишь те, кто имел лошадей или был способен передвигаться по воздуху.
Барерис был рад, что в число последних входила и Таммит. Молясь о том, чтобы она оставалась жива и каким–то образом сумела отыскать его до наступления рассвета, он развернул Танцора на юг.
