— Что, голова болит?
Шелби промычала в ответ что-то невразумительное, не решаясь говорить громко и внятно, — барабаны в ее голове выбивали бешеную дробь.
Коди решил, что это означает «да», и встал.
— Пойду принесу свою флягу. Несколько глотков холодной воды и компресс на лоб — и тебе сразу станет лучше.
Она услышала, как скрипнул песок под подошвами его сапог, и снова застонала. Воспользовавшись тем, что Коди не видит ее, Шелби решила устроиться поудобнее и едва не взвыла от боли в бедре и правом колене. На глаза навернулись предательские слезы, и она быстро смахнула их, пока Коди не понял, что от этого треклятого обморока пострадало не только ее самолюбие. Он и так уже решил, что она ни на что не годится и при первом же испытании испугается и сбежит в город.
Впрочем, как ей этого ни хотелось, справедливости ради приходилось признать, что до сих пор ей мало что удавалось. И снова в ее душу закрался червь сомнения: а может быть, он прав? Может, продать ранчо? Сесть в самолет и вернуться в Калифорнию — туда, где, по мнению Коди, ей и место?.. Но прошлая ночь, его тело, его поцелуи говорили о другом.
Вспомнив слияние их тел, ласковую настойчивость Коди, подарившего ей то фантастическое наслаждение, о возможности которого она и не подозревала, Шелби затосковала. А затем тоску сменило желание настоять на своем — до сих ей не свойственное, но появлявшееся все чаще с тех пор, как она встретила Коди. Пусть ему все известно о верховой езде, конской упряжи и родах у коров, однако в том, что касается женского характера, он полный профан. По крайней мере, ее характера. Она уже в полной мере переболела сомнениями, какая именно жизнь ей нужна. То, что осталось в прошлом, мало ее устраивало. Потеряв сестру, Шелби Хилл обрела дело жизни — довести до конца то, что начала Кэти, и пусть все вокруг катится в тартарары, она сделает это! Он должен, просто обязан ее понять. И тогда, быть может… Решив, что ее надежды зашли слишком далеко, Шелби попыталась их унять, но из этого ничего не получилось. …Быть может, тогда он полюбит ее? Эти слова, многократно повторяясь в ее мозгу, прозвучали, как эхо в глубоком ущелье.
— С тобой все в порядке? — спросил Коди, склоняясь над ней. В его голосе звучали искренняя теплота и забота.
Шелби удивленно взглянула на него. Она настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как он подошел.
— Да… Только вот голова раскалывается.
Коди плеснул из фляги на свой шейный платок, выжал его и приложил ей ко лбу.
— Это должно помочь.
Но облегчение ей принесло не столько прикосновение холодной ткани, сколько его внимание.
— М-м-м… Спасибо.
— Ну вот, с головой мы разобрались. А как поживает все остальное?
Он скользнул взглядом по ее ногам, и она невольно напряглась. Терять сознание при виде крови было страшно глупо, и ей вовсе не хотелось, чтобы он понял, как больно она ушиблась, упав с лошади. Ко вчерашним синякам и ссадинам наверняка прибавились новые.
Пряча от него глаза за мокрым платком, она ответила:
— Нормально. Я ничего не сломала.
— Но выглядишь ты просто ужасно. У тебя ничего не болит?
«Болит, болит, еще как болит!» — хотела крикнуть Шелби, но вместо этого она отогнула край платка и через силу улыбнулась ему. В любой другой ситуации ей не было бы нужно ничего другого, кроме его внимания и заботы, но только не теперь.
— Коди, я правда в порядке. Может, тебе лучше сходить посмотреть, как там теленок и его мать?
— С ними ничего не случится.
Шелби про себя чертыхнулась. Бедро и колено болели так, что она, без сомнения, будет являть собой довольно жалкое зрелище, когда встанет и захромает к своей лошади. И Коди незачем это видеть. Что ж, придется пойти на хитрость. Она приподнялась на локте и посмотрела в сторону оврага.
— По-моему, тебя зовет Джеми.
Коди оглянулся через плечо.
— Я ничего не слышал. Но, даже если это и так, я лучше останусь и помогу тебе.
— Зато я слышала, как он тебя окликнул. За меня не волнуйся. — Она отдала ему мокрый платок. — Пойди посмотри, что ему нужно. Может, теленку требуется помощь.
Коди окинул ее долгим внимательным взглядом.
