Ланс смущенно заерзал в седле.
— Гм… Шелби, увидимся за обедом. Я, пожалуй, проедусь и посмотрю, нет ли потерявшихся телят.
— Вот это правильно, мистер Голливуд, — заметил Коди, а когда Ланс стал разворачивать своего коня, отсалютовал ему, чуть коснувшись полей своей шляпы.
Тот остановился и свирепо взглянул на ковбоя.
— Кстати, если ты забыл, напомню — меня зовут Мердок. И не забывай добавлять «мистер», понятно?
— Как скажете, мистер Голливуд, — усмехнулся Коди.
Ланс всадил каблуки в бока своего коня, и бедное животное, заржав от боли, рвануло с места.
Когда он отъехал на достаточное расстояние, Шелби дала волю своему гневу.
— Коди Фарлоу, так с гостями нашего ранчо не обращаются.
— Мне, право, жаль.
— Врешь.
— Верно. Но я должен был ему это сказать.
— Ну, если этого требует дело…
В ответ он пробормотал что-то невразумительное.
— Что? — переспросила Шелби.
— Ничего.
Они молча ехали рядом, избегая смотреть друг на друга. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем Коди снова заговорил.
— Послушай, — сказал он, поворачиваясь к ней, — я не хочу, чтобы между нами оставалась какая-то неясность. Прошлая ночь была ошибкой. Мне очень жаль. Я должен был держать себя в руках. Все зашло слишком далеко, и в этом виноват я.
Во рту у Шелби внезапно пересохло, а к глазам подступили слезы. До сих пор мужчины не сожалели о том, что занимались с ней любовью. Быть может, думали об этом, но, по крайней мере, никогда не произносили этого вслух.
Правда, справедливости ради следовало признать, что мужчин в ее жизни было не много. Может, это просто такая ковбойская манера выражаться, чтобы бедная глупая девочка не чувствовала себя… хм… как бы это сказать… шлюхой? И что же ей следует ответить? «Брось, Коди, какая ерунда»? Или: «Не переживай, все было страшно мило, но лучше бы этого не было вовсе»?
— Наверное, ты захочешь, чтобы я убрался с ранчо, — продолжал он. — Что ж, воля твоя. Как только мы вернемся, я соберу вещи и уеду. Так будет даже лучше.
Шелби с трудом сглотнула ком в горле и срывающимся голосом ответила:
— Нет, Коди, я этого не хочу. Тебе совершенно незачем уезжать. — Она чувствовала, что слезы вот-вот брызнут из ее глаз, и лишь огромным усилием воли сдерживала их. — Что было… то было. Давай забудем об этом. — Слова буквально резали ей горло, но Шелби заставила себя закончить: — Ты нужен «К + К».
«Ты нужен мне», — добавила она про себя.
Видя в ее глазах еле сдерживаемые слезы, Коди вдруг понял, какую боль причинили ей его слова, и почувствовал себя негодяем. Нет, даже не негодяем, а последней, самой ничтожной тварью на этой грешной земле. Он отвернулся и посмотрел на стадо. «Что ж, так даже лучше», — повторил он про себя. Сейчас ей больно, но это пройдет. Быть может, настанет день, когда она даже скажет ему спасибо за то, что он не дал их отношениям зайти слишком далеко… Коди невольно поморщился от этой избитой фразы и покачал головой. Скажет ему спасибо? Какого черта! Да он сам должен благодарить ее за то, что она не вышвырнула его сначала с ранчо, а потом и из Монтаны!
Шелби тоже смотрела в сторону. С ресницы сорвалась непрошеная слезинка и потекла по щеке; она поспешно смахнула ее, надеясь, что он ничего не заметил. Ей давно следовало усвоить, что Коди не относится к ней всерьез. Разве с того самого момента, как она приехала в «К + К», он много раз не давал ей понять, что считает ее на ранчо непрошеной гостьей? «Городской дамочкой», которой лучше всего отправиться восвояси? Разумеется, мужчине вроде Коди Фарлоу нужна женщина, способная жить его жизнью, умеющая ездить верхом так, будто родилась и выросла в седле, управлять стадом как собственным автомобилем, готовить на костре и заниматься любовью под пологом звездного неба.
Шелби тяжело вздохнула. До сих пор ей удалось справиться только с одним пунктом из всего перечисленного.
— Эй, Коди, у нас проблема!
Они обернулись и, увидев спешащего к ним Джейка, придержали лошадей.
— Что случилось? — спросил Коди, вытирая рукавом пот со лба.
— Корова забрела в овраг. Это примерно в полумиле отсюда.
— И все? Так выгоните ее оттуда!
