— Разве мы ее начинали?
Равина подняла изумленный взгляд, желая, чтобы лакей поскорее вернулся с кофе, и эта неуклюжая трапеза, наконец, завершилась.
Сэр Майкл отодвинул тарелку и сложил руки на груди. Он посмотрел на Равину, точно собирался вести какое-нибудь торжественное собрание. Девушка почувствовала, что внутри нее нарастает дикое желание расхохотаться.
— Я решил, что должен обратить мысли к этому вопросу. Мне нужна жена, которая произведет на свет наследника. Прайери нужна хозяйка, кто-то, кто будет заботиться о нем, помогать мне со всеми разнообразными приемами, которые я хотел бы устраивать, и кто займет законное место в высшем обществе нашего графства.
Он глубоко вдохнул, так что натянулись пуговицы на камзоле.
— Леди Равина, я знаю, что мы…
— Ой! Ой! Что же это я! Простите!
Рука Равины дернулась, и по всему столу рассыпался каскад капель красного вина. Девушка вскочила на ноги и принялась промакивать свою желтую юбку полотняной салфеткой.
— Ах, как неудачно, красное вино так тяжело выводить с ткани! Очень надеюсь, что пятна не останется. Позвоните, пожалуйста, чтобы пришел дворецкий. Знаю, это всего лишь костюм для верховой езды, но мне необходимо немедленно смочить его водой.
Равина тарахтела без умолку, едва переводя дух, и радовалась, что в наступившей суете потерялась скользкая тема женитьбы. А еще она радовалась, что вовремя вспомнила один из многочисленных уроков нянюшки Джонсон. «Если хочешь, чтобы джентльмен перестал говорить на какую-то определенную тему, гораздо лучше отвлечь его чем-то, нежели пытаться перебить. Джентльмены терпеть не могут, когда их перебивают».
Позвали горничную. Та отвела Равину наверх, в спальню для гостей, чтобы девушка отдохнула там, пока застирывают ее юбку. Равина легла на кровать. От напряжения и волнений дня у нее разболелась голова. Девушка смотрела в окно, наблюдая, как полуденное солнце медленно скользило по небу, пока не зависло над трепещущими зелеными ветвями ближнего леса.
Когда Равине наконец вернули юбку, она, не мешкая, спустилась на первый этаж, чтобы попрощаться.
Сэр Майкл ждал ее в прихожей. Он вышел с гостьей на улицу, где конюх уже держал наготове Милашку.
Равина выслушала многократные обещания сэра Майкла, что она и только она будет хозяйкой на балу в честь его новоселья.
Плохо отдавая себе отчет в том, что говорит, лишь бы скорее уехать, девушка согласилась вернуться в Прайери через два дня, чтобы окончательно согласовать все планы.
С чувством облегчения Равина позволила конюху помочь ей сесть на Милашку. Она собрала поводья, помахала на прощание сэру Майклу и пришпорила кобылу.
Но потом заметила, что конюх все еще держится за уздечку, быстро шагая рядом.
— Миледи…
— Да?.. — Равина вгляделась в обеспокоенное лицо. — Я же тебя знаю! Бобби Уотсон, не так ли? Привет, Бобби, как приятно тебя видеть. Не знала, что ты в услужении у сэра Майкла. Рада за тебя. Это, безусловно, шаг вперед.
Семейство Уотсонов было хорошо знакомо Равине и ее родителям. Джо Уотсон, отец, был грубым, жестоким человеком. Хотя его обучали кузнечному делу, работать он старался как можно меньше, если, конечно, не считать работой браконьерство. Он сказывался больным или раненым, рассчитывая, что милостыня соседей убережет его с семьей от работного дома.
Они с женой и постоянно разрастающимся семейством жили в маленькой лачуге на берегу реки. В хижине этой было сыро и темно, и Равина терпеть не могла, когда приходилось ходить туда с матерью по делам благотворительности — приносить миссис Уотсон старую одежду и корзины с продуктами, чтобы помочь ей справляться с выводком худых, сопливых детей.
Равина вдруг вспомнила, что Беатрис, няня, которая так запугивала ее в детстве, приходилась Джо Уотсону сестрой. Однако Бобби, старший сын Уотсона, всегда казался умнее остального семейства.
Равина знала, что он любит лошадей, и ей приятно было видеть, что мальчик нашел хорошую работу. Жизнь в Прайери принесет ему только пользу. Отгороженный от грязи и преступных наклонностей своего ужасного отца, он наверняка чего-то добьется в жизни.
