– А кто сейчас эфир ведет? – спросила Агаша.
– До двенадцати Мирский, а потом до шестнадцати Ксения Птитц.
– А можно у них автограф?
– Нет, автограф это ваше личное дело, хотите-ловите их на улице, хотите, ловите в кафе.
– А где у вас кафе?
– На втором и на четвертом этажах.
– Спасибо – Не за что, Заходите.
С двумя кружками в фирменном полиэтиленовом пакете, как дура-мешочница поперлась по коридору назад.
Уже одна и уже без сопровождавшей ее сюда небожительницы.
К двум фаянсовым жопам впридачу ей в пакет еще и футболку сунули с логотипом Радио Москва-Сити-Эф-Эм.
Будет она теперь в этой футболке по квартире щеголять.
Ну, не на Тверскую же в ней идти! Что она – провинциальная дура что ли?
А кто она?
Разве не провинциальная дура?
На втором этаже разыскала кафетерий.
Мама-миа!
Да это же там за тем столиком сама Ирма Вальберс сидит!
С мужиком.
На Сергея Мирского мужик не похож.
Набралась наглости, спросила барменшу шепотом, – а кто это там с Ирмой Вальберс?
– Это Валерий Дюрыгин, продюсер, – ответила ко всему привыкшая барменша.
И точно, как же она могла забыть, рохля!
Ведь Агаша его сто раз видала по телеку, просто забыла.
Взяла свой кофе, поковыляла с ним за свободный столик.
Села, и принялась мечтать.
Вот станет она работать здесь.
Диск-жокеем, как Ксения Птитц…
– В эфире Агаша Фролова, здравствуйте!
Джон Петров немного расстроился.
Мирский – сволочь – обманул, дал только шестьсот, а четыреста вспомнил – гадина, вычел с Джона как штрафные за полу-годичной давности прокол с певицей Валерией, которую обещал привезти и не привез.
Ну, было дело, облажался, с кем не бывает!
Джон вышел из АСБ-2, по тоннелю прошел на ту сторону Королева, нашел на стоянке свою "бэшку" – четырехлетку. Пора бы уже машину менять, старичок… Но денег пока нема. Вот заработаем на афере века, тогда всё купим. И машину не слабее чем "дьюзенберг" ручной кастинговой сборки, и четырехкомнатную хатку на Чистых Прудах… Джону не хотелось особняка по Рублево-Успенскому. Жить надо в центре Москвы. Это ожиревшие буржуи могут там замыкаться на своих огороженных шестиметровыми кирпичными стенами – сорока сотках. А человеку, вроде Джона, который привык жаркими бессонными ночами тусоваться в пекле ночной столицы, перетекая из Метелицы в Меркюрий центр, а оттуда к рассвету в Эль Гаучо – ему не подходит житьё в часе езды от Москвы. Ему подавай самый центр.
Итак, остается только одно – заработать три миллиона Бакинских. Или лучше пять.
Сколько он уже девчонок нашел для этой своей аферы?
Вчера вот третью нашел – Наташу.
Сказала, что продавщицей работает на Войковской.
Надо ей позвонить, да собрать их всех вместе, устроить что-то в виде смотр-прогона.
А позавчера с ней на телевидении ее подружка была – посимпатичнее этой Наташи.
Агата. Кстати говоря, Джон ей визитку то давал, а не Наташе.
Фигурка и мордашка у Агаты куда как более!
Но Агата не пришла.
Наташа сказала, что та передумала.
Небось, сама Наташа и отшила соперницу.
Джона за просто так не проведешь, он такого здесь навидался – на сто Мопассановских романов хватит.
Но тем не менее.
Вчера он заручился заверениями, что девушки согласны и готовы на все.
– Сниматься будем в живом лайв риэлити шоу, – сказал он девчонкам, – а на риэлити шоу застенчивым и забитым дурам, которые не догоняют, таким тут делать нечего, здесь врубающиеся, хавающие ситьюайцу требуются.
Девчонки заворожено кивали.
Особенно эта Наташа старалась.
Надо.
Надо им завтра-послезавтра учебный прогон устроить под видеокамеру.
Можно на даче у Бориса.
Надо ему позвонить.
Но жирный боров обязательно чем-нибудь, да испортит всю малину. Его непременно на скорый и быстрый секс потянет.
Все неймется ему – три раза сифилисом болел. Да теперь – долечился ли?
Джон всегда, когда в компании Бориса водку пил, потом целый месяц к венерологу хотел сходить.
