— Проеду назад, но по лесу, и попробую найти их. Если не получится, мы проедем до следующего трактира и проверим там, — решительно объявил Дэниел.
— Ты ранен. Ты не можешь ехать верхом! — запротестовал Ричард.
— Это просто царапина. Мне надоело слушать про нее, — соврал Дэниел, взял с верстака у стены седло и пошел седлать лошадь.
— Давай я поеду, — предложил Ричард, взял из рук Дэниела седло и принялся за дело.
— Кто-то должен остаться здесь, на случай если я пропущу их и они явятся раньше меня, — сердито проговорил Дэниел. В душе он был благодарен Ричарду, что тот взялся оседлать лошадь. Едва он схватил седло, рана тотчас дала о себе знать резкой болью.
— Ты можешь остаться здесь с Робертом, а я съезжу, — настаивал Ричард, прилаживая упряжь.
Дэниел поймал его за руку. Ричард выпрямился и вопросительно посмотрел на друга, а Дэниел серьезно произнес:
— А ты бы остался, если бы там была не Сюзетта, а Кристиана?
Ричард нахмурился и вернулся к работе, закончил, расправил спину и тяжко вздохнул:
— Твоя мать убьет меня за то, что я позволил тебе ехать.
— Ей не обязательно знать, — грустно улыбнулся Дэниел и добавил: — Я буду тебе очень благодарен, если ты промолчишь. Иначе она кинется заемной в погоню.
— Обязательно кинусь, — заявила леди Вудроу.
Дэниел со вздохом обернулся. Мать как раз входила в конюшню.
— Я еду, мама, и не будем это обсуждать.
— Другого я и не ожидала, — сердито пробурчала она. — Но один ты не поедешь.
— Роберт и Ричард должны остаться здесь на случай, если…
— Значит, с тобой поеду я, — просто сказала она, обернулась к Ричарду и попросила: — Ричард, оседлайте мне жеребца. И не волнуйтесь, если седло будет мужское.
— Хорошо, леди Вудроу, — ответил Ричард, вышел из стойла и отправился за вторым седлом.
— Мама, ты не можешь… — начал было Дэниел, но она не дала ему закончить.
— Ты будешь стоять здесь и спорить со мной, или мы все-таки едем за твоей Сюзеттой? — резко перебила она сына. — Хочешь спорить — пожалуйста, но я еду с тобой.
Сюзетта очнулась от боли. Казалось, у нее болит сразу все — голова, горло, бока, кисти, ноги. Саднило и горело везде. Просто ужасно, подумала она.
— Сьюзи?
Узнав голос отца, Сюзетта открыла глаза, огляделась и не сразу поняла, что высокие тени вокруг — это деревья, а сама она, свернувшись калачиком, лежит на холодной земле.
— Очнулась? — спросил отец. Голос раздался у нее из-за спины. Теплая рука прикоснулась к ее ладони. Сюзетта попыталась повернуть голову и едва сдержала стон — резкая боль пронзила горло.
— Папа? — спросила Сюзетта, с трудом различая тень за своей спиной.
— Я здесь. — Седрик стиснул руку дочери. — Как твоя голова?
— Болит, — устало призналась она.
— Неудивительно. Ты ударилась, когда упала. И кровь сильно шла, — рассказал он. — А сейчас еще идет?
— Не знаю. — Она просто чувствовала боль, и все. Нахмурившись, Сюзетта спросила: — Когда я упала?
— Когда Данверс бросился на тебя, я толкнул его плечом. А больше я ничего не сумел сделать, — виновато сообщил он. — Я боялся, что он тебя задушит.
— Да, он был страшно зол, с удовлетворением произнесла Сюзетта.
— Ты умеешь взбесить человека, — грустно отозвался Седрик.
Сюзетта усмехнулась и спросила:
— Значит, ты его толкнул, и этого хватило?
— Вы оба полетели на землю, это отвлекло его. Но думаю, больше всего подействовали мои слова. Я сказал, что он не сможет жениться на трупе, — признался лорд Мэдисон.
— Хорошая мысль, — вздохнула Сюзетта.
— И она сработала, — заметил он и виновато добавил: — Но при этом ты ударилась головой о камень. Так что голова у тебя болит из-за меня.
— Ты спас мне жизнь, — сказала она и попыталась сесть, но не смогла — что-то ее удерживало.
— Он привязал нас друг к другу, — объяснил Седрик. — У него не было веревки, так что он оторвал полоски от твоего платья и воспользовался ими.
Сюзетта в удивлении приподняла голову, осмотрела себя и обнаружила, что ее платье стало короче, чем было, когда она отправилась в это страшное путешествие. Теперь ясно, почему ей так холодно.
— А где он сам?
— Решил дойти до постоялого двора, нанять лошадь и вернуться за нами. Поэтому он связал нас вместе. Решил, что если ты придешь в себя до его возвращения, мы все равно далеко не уйдем.
