— Что с тобой? — почувствовав мое оцепенение, поспешил осведомится Зима. Он стоял прямо за моей спиной, я ощущала жар тела, исходящий от него, даже голос мужчины меня будоражил, вызывая томление внизу живота, что уж говорить о руках, которые мягко скользили по плечам.
Но, было одно жирное «но», преодолеть которое самостоятельно я была не в силах.
— Лейдин, я боюсь, — призналась ему.
— Меня?
— Нет, не тебя, — мои щеки запылали, ярче самого красного мака. — ЕГО!
Я сглотнула набежавший ком и продолжила.
— Я боюсь, что едва опять увижу тебя… голым, то тут же попытаюсь сбежать.
Каждое слово признания давалось тяжело, а противоречия разрывали меня. Я была готова к тому, что Зима станет моим первым мужчиной, но не могла представить себе этот процесс. И если час назад мне казалось, что сумею себя преодолеть и заставить, то сейчас признавала своё малодушие и трусость.
Вот только я была бы не княжной, если бы сама не придумала для себя выход и решение:
— Лейдин, — разворачиваясь лицом к лорду и заглядывая прямо в его душу, прошептала я. — Завяжи мне глаза. И руки, если понадобится, тоже свяжи, чтобы я не смогла испугаться и сбежать.
Зимний шокировано уставился на меня, не веря в сказанное:
— Ты сама не понимаешь, чего просишь!
— Все я понимаю, — мой голос дрогнул. — Пожалуйста, мне так будет легче.
И мне действительно так казалось. Если не вижу — значит и не боюсь. Значит — смогу сосредоточиться только на собственных ощущениях, в которых не будет места первородному страху.
— Хорошо, как хочешь, — пообещал мужчина, поглаживая скулы моего лица большими пальцами. — Я постараюсь сделать все, чтобы тебе понравилось.
Его губы вновь коснулись моих, нежно и трепетно. Почти невесомо, словно он ласкал лепестки роз, боясь измять или повредить их. Я поддалась его поцелую, и несколько мгновений наслаждалась той лёгкостью, а затем сама стала более настойчивой, подталкивающей Зиму к более решительным проявлениям силы. Его руки скользнули вниз по моему лицу, шее, рождая сотни мурашек на чувствительной коже, коснулись ключиц и опять вниз. Сильные пальцы источали жар даже через ткань моей легкой маечки, а потом и вовсе нырнули под нее, опалив огнем кожу живота. Зима был вовсе не ледяным, как мне представлялось всю жизнь, он пылал, и делился со мной этим огнем.
— Ты веришь мне настолько, что разрешишь себя связать? — оторвавшись от поцелуя, спросил он, и от этого голоса внутри меня все заныло в предвкушении.
— Верю. Ты же обещал меня беречь, — сбившимся голосом ответила и обвела языком собственные, пересохшие губы.
— Ох, зря ты это сделала, — непонятно что имея в виду, то ли мои слова, то ли жест, прорычал он и яростно впился в меня новым, яростным поцелуем.
Я ощутила скольжение его языка на своих зубах, а затем легкий укус. Зима рванул на мне майку, разрывая материю и обнажив мое тело перед собой.
— Ты такая красивая, — прошептал он, — но мне же нужно тебя чем-то связать. Приходится импровизировать.
Не успевшая испугаться столь резкого жеста, я покорно смирилась с дальнейшими действиям мужчины, и вскоре лоскут ткани накрыл мои глаза, напрочь лишая возможности наблюдать за тем, что будет происходить дальше.
Мир сузился до одной узкой полосы материи. Остались только звуки, запахи и возможность чувствовать прикосновения Зимнего лорда.
Я не поняла, как оказалась на кровати, все сплелось в бесконечный клубок его поцелуев и ласк, лишь холод простыней на мгновение привел меня в сознание, которое тут же поспешило устраниться под натиском наглых рук.
Лейдин расстегнул бюстгальтер, и медленно снял его с меня. Я почувствовала свободу, едва грудь избавилась от стягивающего и непривычного белья, а соски приятно заныли, ощутив лёгкое дуновение воздуха.
— Архх, — прорычал Зима и я почувствовала, как его язык скользнул по ложбинке между вершин. — Никогда не перестану восторгаться тобой… Идеальная… Особенно эти возбужденные сосочки, темного цвета, словно вишни в самом соку.
Его слова заставили меня покраснеть, тем более сам Зима не стал сдерживаться, наклонившись, он обхватил губами один из ореол губами, а второй сжал в пальцах. Лорд играл с моими грудями, ласкал по очереди, кусал, посасывал и оттягивал эти самые вишенки.
