Оливия подумала, что прежде всего ей хотелось бы побывать во Франции.
С Мирандой.
С Мирандой во Франции.
Но именно сейчас ей хотелось бы оказаться в постели с чашкой горячего шоколада и газетой.
Или в любом месте с чашкой горячего шоколада и газетой.
Она украдкой посмотрела на Мэри, которая была на грани засыпания. Из ушей у нее частично торчала вата, и Оливия с большим трудом удержалась, чтобы не вытащить ее.
Если бы это были Уинстон или Миранда, она непременно так и сделала бы.
Неужели это Бах?
Все же это имело некоторое отношение к музыке. Но звуки били по ушам и…
Она приказала себе не отрывать взгляда от точки на стене.
Сейчас ей больше хотелось бы поплавать в море. Или покататься верхом на лошади. А может, даже поесть мороженого.
А еще лучше — заснуть бы…
Хорошо бы — в постели. Но ведь можно заснуть и сидя. Оливия никогда такого не практиковала, но ее отец часто начинал клевать носом во время предписываемого ее матерью «семейного часа» в гостиной. А Мэри, очевидно, может заснуть сидя даже в таком шуме.
Предательница. Оливия никогда не взяла бы с собой только один комплект ватных тампонов.
«Смотри в точку, Оливия».
Оливия вздохнула. Возможно, слишком громко, но кто мог ее услышать? Она стала глубоко дышать и нашла взглядом точку на канделябре позади головы несчастной тощей виолончелистки…
На самом деле именно эта девушка не выглядела несчастной. Неужели она не знала, как ужасно звучит их квартет? Остальным трем это, вероятно, и в голову не приходило. Но виолончелистка была какой-то особенной. Она была…
Она даже заставила Оливию прислушаться к музыке.
«Плохо! Плохо!» Это стучало у нее в мозгу, и она вернулась к глубокому дыханию.
А потом каким-то образом все закончилось, девушки встали и начали довольно мило кланяться. После того как она так долго смотрела в одну точку, глаза Оливии не сразу привыкли к нормальному свету.
— Ты заснула, — обвинила она Мэри.
— Вовсе нет.
— Ты спала.
— Во всяком случае, это сработало, — сказала она, вытаскивая из ушей тампоны. — Я почти ничего не слышала. Куда ты идешь?
Оливия уже шла по проходу.
— В туалетную комнату. Мне надо…
Этого на данный момент было достаточно, решила она. Она не забыла о том, что может столкнуться с сэром Гарри Валентайном, и поэтому очень спешила.
Она не была трусихой — вовсе нет. Она не пыталась избежать встречи с этим человеком, она просто не хотела дать ему возможность застать ее врасплох.
«Будь готова». Если раньше это не было ее девизом, то сейчас самое время взять его на вооружение.
Она уже была у самых дверей, ей надо было всего лишь проскользнуть мимо сэра Роберта Стоута и…
— Леди Оливия!
Черт. Кто…
Она обернулась и почувствовала, как ее сердце екнуло. Сэр Гарри Валентайн оказался гораздо выше ростом, чем выглядел в своем кабинете.
— Простите, — сказала она невозмутимо, потому что очень хорошо умела притворяться. — Нас представляли друг другу?
Однако насмешливый изгиб его губ говорил о том, что ей не удалось замаскировать свое удивление и смущение.
— Извините меня, — сказал он вкрадчиво, и от звука его голоса она вздрогнула — голос был не таким, каким она его себе представляла. Он звучал как запах бренди и был похож на вкус шоколада. Она не поняла, почему она вздрогнула, потому что сейчас ей стало просто жарко.
— Сэр Гарри Валентайн, — пробормотал он, учтиво поклонившись. — А вы леди Оливия Бевелсток, не так ли?
Она немного вздернула подбородок. Надо сохранять достоинство, мелькнуло у нее в голове.
— Да, это так.
— В таком случае я очень рад с вами познакомиться.
Она кивнула. Ей, очевидно, надо было что-то сказать.
Это было бы более вежливо. Но она боялась потерять свою царственную осанку и сочла за лучшее промолчать.
— Я ваш новый сосед, — добавил он, видимо, удивившись ее реакции. Вернее — ее отсутствию.
— Да, конечно. — Выражение ее лица оставалось прежним. Она не позволит ему взять верх. — Ваш дом к югу от нашего? — ответила она, довольная своим скучающим тоном. — Я слышала, что он сдается.
Он никак не отреагировал, но посмотрел на нее так пристально, что ей с трудом удалось сохранить выражение лица — спокойное, безмятежное, с едва различимым намеком на любопытство. Последнее казалось ей необходимым — если бы она не шпионила за ним почти неделю, их знакомство сейчас должно было вызвать у нее любопытство.
