Она посмотрела на него в упор. Выражение его лица было по-прежнему презрительным, вызывавшим у нее досаду. Он явно наслаждался тем, что сумел подколоть ее.
— Ладно, — сказала она, неожиданно смирившись, — скажи мне, что не так с сэром Гарри Валентайном? — Помолчав, она добавила: — Два раза я видела, как он сжигал целые кипы бумаг в камине.
— Я тоже дважды видел себя проделывающим то же самое, — ответил Уинстон. — Что ты ждешь от человека, которому надо избавиться от лишних бумаг? Оливия, ты…
— Дело в том, как он это делал.
Уинстон взглянул на нее так, будто хотел ответить, но не мог найти слов.
— Он их просто швырял. Как безумный!
Уинстон покачал головой.
— А потом он оглянулся через плечо…
— Ты действительно следила за ним целых пять дней?
— Не прерывай меня, — резко бросила она. — Он посмотрел через плечо, будто услышав, что кто-то идет по коридору.
— Позволь догадаться. Кто-то шел по коридору.
— Да! — возбужденно воскликнула она. — Именно в этот момент к нему вошел дворецкий. По крайней мере я думаю, что это был дворецкий. Во всяком случае, кто-то вошел.
— А в другой раз?
— Какой другой раз?
— Когда он снова жег бумаги?
— Ах, это! Все происходило обычно.
Прежде чем что-то сказать, Уинстон опять внимательно посмотрел на Оливию.
— Оливия, ты должна прекратить шпионить за этим человеком.
— Но…
Он поднял руку.
— Что бы ты ни думала о сэре Гарри, ты ошибаешься.
— Я также видела, как он засовывал деньги в кошелек.
— Оливия, я знаю сэра Гарри. Он нормальный человек.
— Ты его знаешь?
И он позволил ей выставить себя полной идиоткой? Она убьет его.
Да. Но как?
Какой придумать способ, чтобы отомстить Уинстону за унижение?
Пока она размышляла, Уинстон сказал:
— На самом деле я с ним незнаком. Но я знаю его брата. Мы вместе учились в университете. И он мне рассказывал про сэра Гарри. Если он сжигал бумаги, то он просто решил навести порядок на своем письменном столе.
— А шляпа? — потребовала Оливия. — Она была с перьями, Уинстон. — Она помахала руками над головой, чтобы продемонстрировать, как ужасно это выглядело. — Просто плюмаж какой-то!
— Этого я объяснить не могу, — признался Уинстон, а потом усмехнулся. — Но мне хотелось бы самому это увидеть.
Она нахмурилась, потому что это была самая инфантильная реакция, которую она могла себе представить.
— Более того, у него нет невесты. — Уинстон скрестил руки на груди.
— Да, но…
— И никогда не было.
Это было подтверждением мнения Оливии, что сплетня была пустым сотрясением воздуха, но раздражало то, что это доказал Уинстон. Если на самом деле доказал — ведь Уинстон даже не был знаком с этим человеком.
— Между прочим, — слишком небрежным тоном сказал Уинстон, — полагаю, что мама и папа не в курсе твоих недавних следственных действий.
Ах, маленький ябедник.
— Ты обещал, что никому не скажешь, — обвиняющим тоном произнесла Оливия.
— Я обещал ничего не говорить о той чепухе, которую распространяют Энн Бакстон и Мэри Кэдоган. А о твоих закидонах я не обещал молчать.
— Чего тебе надо, Уинстон?
Он посмотрел ей прямо в глаза:
— Я заболею во вторник. И не спорь.
Оливия пролистала в уме светский календарь. Вторник… Вторник… Музыкальный вечер у Смайт-Смитов.
— О! Ты не посмеешь!
— Знаешь, мои нежные ушки…
Оливия попыталась найти подходящий ответ, но все, что ей удалось выдавить, было:
— Ах, ты… ты…
— На твоем месте я не стал бы угрожать.
— Если мне придется идти, ты пойдешь со мной.
— Забавно, но этот номер никогда не проходит.
— Уинстон!
Все еще улыбаясь, он скрылся за дверью.
Оливия позволила себе всего минуту упиваться своим раздражением, прежде чем решить, что будет даже лучше, если она пойдет на этот музыкальный вечер без брата. Единственной причиной, по которой она хотела принять его приглашение, было желание увидеть, как он страдает. Она найдет еще не один способ добиться этой цели. Кроме того, если Уинстону придется сидеть тихо во время исполнения музыки, он наверняка начнет развлекаться тем, что будет весь вечер мучить ее. В прошлый раз — а это было год назад — он все время незаметно, но очень больно тыкал ее пальцем в бок, а в позапрошлом году…
