— Интересная задумка. Мне нравится идея символического эпизода: познание макромира через воспроизведение и анализ микромира.
— Ну и ну, — воскликнул Расс. — Да ты, должно быть, филолог.
— Учусь на третьем курсе в Вандербилте.
— Хороший университет.
— Спасибо. Сейчас пишу курсовую по Рэймонду Карр... — Фамилии Расс не уловил.
Рэймонд? Писатель? Начинается с "К", в середине или в конце "Р"? Расс запаниковал. Может, «Карвер»? Он сроду не читал никакого Карвера. А может, все-таки Чандлер? Это уже лучше. Чандлера он тоже не читал, но представление о его творчестве имеет.
— Лос-анджелесский частный детектив? Неоновые огни и прочее.
— Да, — подтвердила девушка, и Расс вздохнул с облегчением. — Хотя главное не это. Он — хороший рассказчик. Наверно, во мне говорит южанка, но мне нравится, когда можно просто погрузиться в книгу, забыв обо всем. Твоя книга будет столь же интересной?
— Да, — ответил Расс, — надеюсь.
— Много уже написал?
— Вообще-то, мы пока еще только собираем материал. Послушай, я немного запутался. Ты кто?
— О, — рассмеялась девушка. — Внучка. Ты знал дедушку?
— Теперь ясно. Познакомился с ним незадолго до его смерти. Вместе с Бобом его навещал. Ну, скажу тебе, сварливый старик. Мне тоже от него чуток досталось.
— Сварливый — не то слово. Настоящий тиран. Но в общем-то полезный человек, нужный, — сказала девушка. — И добрый. В душе. Правда, в последнее время на него находило.
— Да, мы заметили. Но он так мужественно боролся с этим. Арканзасский король Лир. — Расс мысленно похвалил себя за реплику о Лире, хотя само произведение тоже не читал.
— Особенный человек. Тиран, диктатор, но... даже не знаю, как сказать... необходимый. Такие больше не рождаются, да?
— Теперь рождаются такие, как я, — заявил Расс, рассмешив девушку. — И, надо признать, это означает, что человечество вырождается.
— Да ладно тебе, Расс. Ты еще внесешь свою лепту.
— А ты... чья дочь?
— Мой отец — Джон, старший сын дедушки. Он врач в Литл-Роке, терапевт. А я — Джинни.
— Джинни Нью-йоркская? Я слышал, кто-то тебя так назвал.
— Ах, это Пошлым летом я проходила стажировку в журнале «Мадемуазель» в Нью-Йорке.
— А-а, — протянул Расс. Черт, она его опередила!
— Только тем и занималась, что подавала кофе размалеванным дурам, которые сначала принимали наркотики, а потом переключились на аэробных. Толку никакого.
— Толк будет. По крайней мере, так говорят.
— Слышал скандальную новость?
— Нет. А что случилось?
— Все негры переполошились. Мне только что сообщила моя подруга, Тениль. Вон она со своей матерью.
— Я не...
— Дедушка получил «Серебряную звезду» за проявленное мужество в битве за «выступ»[29], но воистину героем он проявил себя тогда, когда добился наказания для белого человека за убийство негра. Преступника зовут Джед Поузи.
Эту фамилию Расс где-то слышал, но в связи с чем, вспомнить не мог.
— В тысяча девятьсот шестьдесят втором году он возле бензоколонки забил до смерти лопатой одного из лидеров движения за гражданские права.
— Ах, да, — произнес Расс. — Пока от моих изысканий одна польза: я становлюсь специалистом в области исследования фолкнеровского субстрата арканзасского округа Полк.
— Фолкнер, будь он урожденным арканзасцем, завоевал бы две Нобелевские премии, — если бы, конечно, не упился до смерти раньше времени. Как бы там ни было, дедушка призвал убийцу к ответу. Смертной казни он для Джеда Поузи не добился, зато отправил его в тюрьму на пожизненное заключение.
— И что потом? — поинтересовался Расс.
— Дедушке это стояло выборов. Его на двенадцать лет отлучили от должности окружного прокурора, которую он до этого занимал восемнадцать лет. В 1974 году он наконец опять победил на выборах и прослужил на этом посту еще восемь лет. К тому времени он стал сторонником движения, выступающего в защиту права на владение оружием. Представляешь?
— С трудом, — ответил Расс.
— Ну вот, а только что его выпустили на свободу. Джеда Поузи. Освободили через два дня после смерти дедушки.
— Боже, — ужаснулся Расс. — Какое неуважение!
— Нет, — возразила Джинни. — Это Арканзас.
И вдруг Расс словно перенесся в другое измерение. Поминки, гул голосов, толпа, даже милая умница Джинни Винсент, — все отступило куда-то.
