Будто веяние смерти пронеслось над залом. И тысячи глаз уже с ужасом и жалостью смотрели на голову мисс Уотсон, как на выходца из могилы.
Наскоро прочитали ораторы заготовленные речи, приветственные телеграммы, акты об избрании профессора Керна почетным членом и доктором gonoris causa различных институтов и академий наук — и собрание было закрыто.
Перед самым концом за спиною профессора Керна появился негр и, незаметно кивнув Керну, стал возиться над обратной отправкой головы мисс Уотсон — сразу поблекшей, усталой и испуганной.
Только оставшись один в закрытом автомобиле, профессор Керн дал волю кипевшему в нем гневу.
Он сжимал кулаки, скрипел зубами и так бранился, что шофер несколько раз сдерживал ход автомобиля и спрашивал по слуховой трубке:
— Алло?
VIII. «СУМАСШЕДШАЯ»
Небольшая комната с окном в сад. Белые стены. Белая кровать, застеленная светло-серым одеялом. Белый столик и два таких же белых стула.
Мисс Адамс сидит у окна и рассеянно смотрит в сад. Луч солнца золотит ее русые волосы. Она очень побледнела и похудела.
Из окна видна аллея, по которой гуляют группы больных. Между ними мелькают белые халаты сестер.
— Сумасшедшие!.. — тихо говорит она, глядя на гуляющих больных. — И я сумасшедшая! Какая нелепость!.. И это все, чего я достигла!..
Она сжала свои тонкие руки и хрустнула пальцами.
Вот уже месяц, как стараниями профессора Керна, позаботившегося о «жертве научного долга», она находится в загородной больнице для душевнобольных.
Профессору Керну тем легче было засадить ее в психиатрическую лечебницу, что нервы ее после описанного вечера находились действительно в ужасном состоянии. Она лишилась места, и заботы о семье томили ее. Главное же — она понимала всю безвыходность своего положения. Она была слишком опасна для Керна. И ее пребывание в доме для умалишенных могло продолжаться неопределенно долгое время… Возможно, что и власти не особенно заботились о защите ее интересов. Выступлению Керна придали характер общегосударственного торжества. Им гордилась Америка перед всем миром. И теперь было невыгодно показать миру обратную сторону медали: соперничество, алчность и вероломство в среде тех, кого считают солью науки…
Профессор Керн привел в исполнение свою угрозу о «Чрезвычайно тяжелых для нее последствиях» — если она не сохранит тайну. Могло быть и хуже. От Керна она ожидала всего. Он отомстил, а сам остался не отомщенным за голову профессора Доуэля. Мисс Адамс принесла в жертву себя, но ее жертва осталась напрасною. Сознание этого еще больше нарушало ее душевное равновесие.
Она была близка к отчаянью и готова была покончить с собой.
Даже здесь она чувствовала влияние Керна. Другим больным разрешались свидания с друзьями и родными. Ее держали в строжайшей изоляции.
Несмотря на это, ей удалось войти в дружбу с одной сиделкой. И та, под величайшим секретом, приносила ей иногда газеты. В одной из газет она прочла и о себе:
«Мисс Адамс, служившая у профессора Керна, после случившегося с ней припадка безумия во время доклада профессора Керна в научном обществе помещена в психиатрическую лечебницу. Врачи находят ее положение тяжелым и подающим мало надежд на выздоровление»…
— Вот мой приговор! — прошептала мисс Адамс, роняя газету на колени.
В другом номере газеты ей удалось узнать, что у профессора Керна, тотчас после доклада, был произведен обыск.
«Как и следовало ожидать, — говорилось в заметке, — никакой головы профессора Доуэля обнаружено не было. В свое время было установлено, что смерть его последовала после припадка астмы, которой покойный страдал давно. Таким образом, рассеиваются последние сомнения — если они у кого и были — о виновности профессора Керна. Все это не более как бред больного воображения мисс Адамс».
«Неужели голова погибла?.. Бедный профессор Доуэль!..» — подумала девушка.
Больше мисс Адамс не находила заметок об этом деле. Его заслонили другие сенсации.
По утрам мисс Адамс посещали врачи.
— Ну, как живем? — задавали они неизменный вопрос.
Она ненавидела их: или они все невежды, которые не умеют отличить здорового от больного, или подкуплены Керном.
