Широкая жизнедеятельность пробившегося из глубин ключа идей, обещающих восхитительную возможность воскрешения погибшей информации, укреплялась затвердевшим авторитетом небезызвестного Христофора Острогласова, пропустившего через зрачок глаз свой всю текстуру сгоревших рукописей. А такое позволительно только тому, кому удачи будут сопутствовать и дальше, до конца всей его личной и научной биографии. И пока теоретики молча и затаенно любовались красотой форм теории, развивая эти формы, оперативные прикладники дружили с этими формами куда как осязательнее, выразительнее. Отчеты о практических успехах прикладного характера заполнили страницы журналов.
Например, на многих технических выставках сейчас красуется прибор, некий гибрид компьютера с сильным электронным микроскопом, который легко способен воспроизвести текст любого письма, написанного предъявленным стилем. Атомомолекулярная структура ручки, испытав действие руки автора письма, навсегда вобрала в себя и сам текст, тайну слов. Все напряжения, когда-либо испытанные ручкой, запечатлелись, оказывается, в ее микроструктуре и могут быть расшифрованы в демонстрируемом приборе.
А зеркала? Нам кажется, что они только видели нас и помогали нам прихорашиваться. Ошибка! Их амальгама чутко ловила звуки наших бесед, и неспроста акустособиратели занялись древними зеркалами. Сколько же они наслушались от этих амальгам!.. Но наибольших финансовых затрат и технической оснастки потребовал проект мощного дельта-локатора, готового расшифровывать богатейшее сплетение нитей исторической информации, буквально заткавшей замкнутые ионовихри суперсложной структуры, найденные недавно в токах ионосферы лучшей для каждого из нас планеты — матушки-Земли.
Пока прикладники радуют нас всех замечательными сообщениями об интимных моментах исторических деяний, суховатые и даже угловатые внешне деятели общей теории восстановления информации ищут да ищут универсальные алгоритмы. И конечно, рано или поздно найдут.
Но так ли уже необходимо это замечательное достижение именно нашему XXII столетию? Мы и старый-то материал не можем обработать достаточно тщательно. А историков просто приходится жалеть. Несчастные и по сей день никак не обретут привычного модуса вивенди под ливнем воскресающих текстов.
Столь ячеисты стали сети, забрасываемые ныне в океан истории ловцами «преданий старины глубокой», что всевозможные «пропавшие грамоты» целыми косяками ловятся теперь. Впрочем, не все еще улавливаются, да и сети рвутся местами, не выдерживают грызни разъедающих фактов. Но уверены мы, сделают такую сеть, что будет и попрочнее. Поймают, извлекут весь косяк информации, приготовят и подадут к столу. И тогда-то никакой погибшей рукописи не укрыться от рыскающего ока науки и не избежать ей воскрешения, разве что она, по пустоте своей, окажется совершенно обессоленной.
Но «пресных» рукописей на наш век, да и на века потомков наших — ох, ох! — добудется, и с избытком!
Вскипает ввысь и зависает в гулком кипении грозно над головами пловцов океана истории обширное цунами проблем. Жаргон технарей дал этому цунами двойное кулуарное звучание: «текст-ахин-проблема» и «галима-текст-задача». О, нет! Трижды не правы те, кто переоценивает силу набега этого цунами. Но да не побледнеют щеки наши, ведь некоторые из нас не сомневаются, что в туманных далях грядущих веков «ахин-тексты» отсортируют, чтобы на века передать их в отпрессованном виде по назначению, в крепкие руки тех, кто без этого дела жить не может.
Грезится нам в наших футурологических мечтаниях удивительное Решето в кибернетическом исполнении, ячейки которого ловят и отсеивают, по сути, выполняют ту же работу, пусть непритязательную, пусть лишенную поэтического очарования, но крайне важную работу, на которую обрекли себя во времена оны скромные энтузиасты-мусорщики Стервяного Угорья. Напомним читателю, что труженики полей этих: «…просеивая в качающемся решете груз, прибывающий на возах, умудрялись извлекать из него полезные предметы…»
Но ведь в концепциях кибернетики это как раз и есть искомый процесс высветления замусоренной временем информации!
