Олден посмотрел на Биану.
— Твоя мама кое-чем занята на данный момент. Но она сказала мне, чтобы я вам передал, что скоро увидитесь.
Фитц не выглядел очень довольным этим ответом. Но он не стал спорить.
Олден повернулся к Софи, стараясь не смотреть ей в глаза.
— Я… предложил Грэйди и Эделайн успокоительное средство несколько минут назад, и они решили принять его. Мы боялись того, что произойдет, когда они фактически увидят, что ты ушла. Таким образом, они сказали мне передать тебе, что они любят тебя, и что они оставили для тебя записку в рюкзаке.
Из-за кома, вставшего в горле, Софи смогла только кивнуть. Грэйди и Эделайн были ее приемной семьей, и она очень не хотела уходить, не попрощавшись с ними. Но она сомневалась, что они были достаточно сильны, чтобы справиться с еще одним слезным прощанием, учитывая все, что произошло.
Они жили в глубоком тумане депрессии с тех пор, как потеряли свою единственную дочь, Джоли, в пожаре семнадцать лет назад. И теперь Софи обнаружила, что Брант, бывший жених Джоли — о ком заботились Грэйди и Эделайн, будто он был частью их семьи — был тем, кто устроил пожар, который убил ее. Брант скрывал то, что он был Пирокинетиком — единственный запрещенный талант у эльфов — и присоединился к Невидимкам, потому что он очень не хотел жить с меткой «Бездарный». Но когда Джоли обнаружила его предательство и попыталась убедить его изменить свой путь, он вышел из себя и зажег огонь, который случайно забрал ее жизнь.
Вина и горе сделали Бранта опасно нестабильным. Он даже попытался убить Грэйди и Софи, когда те пошли, чтобы противостоять ему. Грэйди был настолько разъярен, что использовал свою способность Месмера и заставил Бранта сжечь свою собственную руку. Софи едва удалось остановить Грэйди, прежде чем он зашел слишком далеко и разрушил свое собственное здравомыслие. Также ей прошлось позволить Бранту сбежать, чтобы получить информацию, которая спасла ее друзей.
— Хорошо, мы потеряли достаточно времени, — сказал Олден, обнимая их всех. — Помните, это не прощание навсегда. Это временное расставание.
Софи чувствовала, как слезы потекли по ее щекам, когда Фитц спросил:
— Хочешь, чтобы мы сообщили тебе, когда мы туда доберемся?
— Нет, я ничего не могу знать о том, что вы делаете. Ни один из нас не может.
— Думаешь, что Совет прикажет сделать разрыв памяти? — прошептала Софи.
— Нет, Совет не опустится до этого. Плюс, они знают, что мы слишком знамениты и влиятельны. Это просто осторожность. Я обещаю, что нет причин для волнения.
Софи вздохнула.
«Нет причин для волнения» было любимой фразой Олдена. И она научилась никогда не верить этим словам.
— Пошли, — сказала Биана, открывая мерцающие двери Эверглена.
Они в тишине пошли по темной дорожке.
— Я никогда не думал, что скажу это, — произнес Киф, — но я действительно скучаю по бредущему с нами Гигантору.
Софи кивнула, жалея, что ее телохранитель гоблин семи футов ростом не был достаточно здоров, чтобы присоединиться к ним. Сандор упал с ледяного утеса во время засады на Горе Эверест и переломал практически все кости в своем теле. Элвин заверил ее, что он будет в порядке, но Сандора ждал впереди долгий путь восстановления.
Не такой долгий, как та дорога, по которой мы собираемся путешествовать, подумала Софи, когда увидела огромные ворота Эверглена, сияющие в мрачной ночи. Светящиеся желтые решетки поглощали весь мимолетный свет, не давая никому прыгнуть внутрь.
— Время бежать, — прошептал Олден.
Телепортация работала только при свободном падении, и утес, с которого они должны были прыгнуть, находился за пределами защиты Эверглена.
Фитц вытер глаза.
— Скажи маме, что мы любим ее, хорошо?
— Мы любим и тебя тоже, папа, — добавила Биана.
— И не позволяйте Члена Совета любыми путями давить на мою семью, — попросил Декс.
— Даю слово, — пообещал Олден. — И я также не позволю им давить на Грэйди и Эделайн.
Софи кивнула, в ее разуме мчался миллион мыслей, которые она хотела сказать. Только одно имело значение.
— Не дай Грэйди последовать за Брантом.
Олден взял ее за руку.
— Не дам.
Все посмотрели на Кифа.
