- А потом взяла и наглоталась хитроумных пилюль, дабы уподобиться больной собаке... Суке, точнее. Весьма изящно.
Астрид помедлила.
- Да. Признаю. Наглоталась.
- Касаемо твоих отношений с Маком, - заметил я, - полагаюсь исключительно и всецело на колебания воздуха, именуемые словами. Доказательства, к сожалению, отсутствуют. Наплевать. Пока.
- Правильно, - улыбнулась Астрид и коснулась ладонью моей щеки. - Я могла бы наплести уйму чуши, в духе Мата Хари - но зачем? Ты слишком закален и циничен, чтобы поверить.
Карие глаза, составлявшие столь разительное противоречие светлым волосам, потеплели. Заискрились весельем.
- О, Боже всемогущий! - промолвил я. - Соблазняешь? Закоренелого циника? Ты же на ногах не стоишь! У тебя ведь сердце шалит!
- Попробуй вылечить, - прошептала Астрид. - Пойдем...
Спустя полчаса она произнесла:
- Так-то лучше... Я уж начинала ощущать себя старой никчемной девой...
Склонившись, госпожа Ватроуз чмокнула меня и тотчас откинулась на подушку.
- Было замечательно, - уведомила она деловитым тоном. - Немного бурно... и все равно, замечательно.
Наутро облака развеяло ветром, остатки снега растопило выглянувшим солнцем, небо воссияло прозрачной синевой. Холодной, блеклой синевой по меркам родного моего штата Новая Мексика - но в этих широтах грешно было бы требовать большего.
Я галантно помог Астрид выйти из автомобиля веред парадным входом в старинный замок. Ни рва, ни подъемного мостика, ни прочей подобной прелести, разумеется, не водилось: вход был простым и удобным, отнюдь не рассчитанным на отражение вероятных вражеских приступов.
Ничего не стоило бы прогуляться до твердыни Стьернхьельмов пешком, но лужи оказались чертовски глубоки, а набирать полные ботинки воды не хотелось. Мы преодолели сотню ярдов во взятом напрокат фольксвагене и подкатили со всем мыслимым шиком.
Правда, по сравнению со стоявшими рядом "вольво" и мерседесами крошка VW выглядел более нежели скромно.
- За дверью, надеюсь, не караулят автоматчики? - предусмотрительно спросил я.
- Нет, - улыбнулась Астрид. - Пара противотанковых пушек, да зенитка завалящая - вот и все... Мэтт, я побаиваюсь.
- Чего?
- Должно быть, в глубине души я просто провинциальная девчонка из Индианы... Смущают меня бароны и баронессы.
- Черт, крошка, ты же замужем была за настоящим графом!
- Знаю, это глупо... Но Америка - одно, а Швеция - иное дело. А, какая разница! Вперед!
- Молодчина, - одобрил я. - Давно бы так. Маргарета Стьернхьельм отворила нам дверь собственноручно. Оделась она сообразно случаю: строгое вечернее платье, туфли на высоких каблуках, немного алмазов. Похоже, сия светская дама, привыкшая шляться в замызганных джинсах и шерстяных куртках, чувствовала себя в подобном наряде ничуть не более ловко, нежели смущенная Астрид.
За спиною Маргареты маячил мужчина, слишком старый, чтобы числиться ее мужем - Торстен был гораздо моложе, - но не слишком элегантный, чтобы не признать в нем моего родственника. Он был таким же длинным, костлявым и страховидным, как и я.
Я не понравился мужчине с первого же взгляда - это сомнений не вызывало. Да и он едва ли сумел бы когда-либо сделаться закадычным приятелем смиренного рассказчика.
- Позвольте, - церемонно произнесла Маргарета, - представить вам барона Олафа Стьернхьельма... О графине Ватроуз вы уже наслышаны, Олаф. А это Мэттью Хелм или Мэттиас Стьернхьельм, из Америки.
Детина поклонился Астрид, повернулся ко мне. Протянул руку. Любителя дробить кости видно сразу. Правда, существуют великолепные, испытанные способы противодействовать наглецам, однако я предпочел сморщиться и не выдавать ни подлинной силы своей кисти, ни знакомства с упомянутыми способами. Черт с ним, с кузеном Олафом, пускай порезвится... Таких дураков и по другую сторону Атлантики пруд пруди, не впервые сталкиваюсь. Потерпим.
- И о вас я наслышан, - любезно уведомил верзила, отпуская мою истерзанную лапу. Глаза у него были ослепительно синие, и чем-то очень знакомые. Я даже не сразу понял, чем же именно. Потом сообразил: точно такое же выражение созерцаю в зеркале, бреясь по утрам.
