На тех выходных состоялся большой праздник под открытым небом. Его проводили на той площадке, где мы с Гримом были неделей раньше. Информация о празднике распространялась на листах бумаги, которые расклеивали на шкафчиках и раздавали на уроках. Мы с Гримом пришли с пластиковыми бутылками, в которых был отлитый из запасов наших родителей алкоголь. Мне удалось раздобыть только граммов двести водки, поэтому пришлось смешать ее с лимонадом. Из-за газа вкус был даже хуже, чем обычно.
– Не знаешь, Юлия придет? – спросил я.
– Без понятия, – ответил Грим. – Я ничего ей не сказал, поэтому надеюсь, что она не появится. Не хочу весь вечер за нею приглядывать.
– Зачем тебе это?
– Это же, блин, моя сестра. И в последнее время она кажется какой-то странной…
– С чего бы это? – сказал я и почувствовал, как учащается мой пульс. Открутив пробку с бутылки, я сделал большой, обжигающий глоток. – Ты же не можешь опекать ее постоянно. Ей, черт побери, скоро шестнадцать. Она может сама о себе позаботиться. Хватит относиться к ней, как к ребенку.
Грим не смотрел на меня.
– Ты не понимаешь, что ли? – спросил он.
– Что я должен понять?
– Только Юлия не дает нашей семье развалиться, только благодаря ей мы живем вместе. А родители не могут ее защитить.
– А от чего ее нужно защищать? И почему защищать должен ты? Социальные службы мог…
– Это из-за них я оказался в «Юмкиле». Если они заберут меня или Юлию, то все кончено.
Я выпил еще. Помню, что подумал тогда о том, что проблема была не в ком-то из них, а она формировалась, так сказать, между ними, в самом устройстве семьи. Они прикладывали слишком много усилий, чтобы быть семьей. Мне было трудно дать определение этой мысли.
– А это так важно? Что, ну, вы должны быть вместе? Я имею в виду, что в этом, наверное, есть и свои минусы.
Я не знал, как выразить свою идею.
– У человека может быть только одна семья, – произнес Грим. – Только кто-то из благополучной семьи может подумать, что ему будет лучше без остальных. – Он поднял глаза и посмотрел на меня. – Поэтому заткнись. Ты не понимаешь, о чем говоришь.
Первый раз я испугался Грима, сам не зная почему. Может быть, потому, что уже изрядно выпил, но, скорее всего, причиной стал его взгляд. Это был страх, такой же, как когда представляешь себе сильную боль, тот испуг, который заставляет дрожать и чувствовать себя неуверенно без причины.
На спортплощадке было полно людей, стоявших компаниями, выпивающих и смеющихся. Из тяжелых больших колонок звучала музыка. Несколько человек залезли на ворота. Мы с Гримом подсели к кому-то из его знакомых. Они спросили о колонии и о парне, которого ударили ножом. В ответ мой друг только пожал плечами, не желая об этом говорить. Они спросили, что он сделал со своими волосами, и Грим ответил, что они казались ему слишком длинными, поэтому он их и обрезал. Именно в тот момент я увидел Юлию. На ней были темные джинсы и белая футболка с надписью JUMPER на груди. В руке у нее была пластиковая бутылка, и, казалось, что она кого-то ищет.
Я посмотрел на свою бутылку. Уже наступили сумерки, и, чтобы понять, сколько я уже выпил, пришлось поднять ее над головой. Заметив движение, Юлия повернула голову. Она осторожно подняла свою бутылку, словно в приветствии. Я немного смутился. Юлия, похоже, подумала, что я с ней здоровался. На ее лице была та улыбка, которая появлялась, когда она была немного пьяна.
Грим увидел сестру и вздохнул.
– Так и знал.
Он махнул ей, приглашая подойти и сесть с нами.
– Что ты делаешь? – спросил я.
– Если она все-таки сюда пришла, то лучше будет, если она останется тут с нами, – пробормотал Грим.
Юлия подошла и уселась на корточки.
– О чем болтаете?
Позади нас закричала девушка, когда один из парней, сидевших на перекладине, оттуда свалился. На секунду повисла тишина, а затем мы услышали, как упавший парень смеется, лежа на спине, с зажатой в руке банкой пива. Мы тоже рассмеялись, все вместе.
Колени Юлии были совсем рядом с моими, и мне было нелегко контролировать свои руки. Воспоминания о лете, хорошие воспоминания, проносились перед глазами, и мне хотелось вернуться назад. Она сделала глоток из своей бутылки и сморщилась. Неподалеку от нас, из колонок звучал чей-то голос, певший «
