Как-то вечером я стоял в гавани Висбю неподалеку от того места, где должна была произойти облава, и смотрел в небо, когда услышал голос за спиной. Я повернул голову и увидел странного типа – в кепке, широкой толстовке с поднятым капюшоном и мешковатых брюках; он махал мне рукой. Ласкер.
– Какого черта ты здесь делаешь? – поинтересовался он и утянул меня в тень, падающую от одного из тягостных зданий в гавани.
– Я в отпуске.
– Проваливай отсюда, Юнкер, пока не поздно. Что-то не в порядке.
– Что ты имеешь в виду?
– Произойдет осечка. – Он отпустил меня и начал отступать. – Все пошло криво.
Тьма поглотила его, а я остался один и курил, вздрагивая. Было ли это попыткой надуть меня, как выразился Левин? Я подозревал это, но не понимал роли Ласкера. Он же все-таки работал на нас.
Катер с товаром прибыл спустя два дня. Я держался тише воды, выписался из отеля и стал жить под другим именем в гостевом доме рядом с местом обмена. Расслабляться было нельзя. Я записал время, когда оперативная группа и следователи из отдела внутренних расследований прибыли в Висбю, проследовал за машинами гражданской полиции, которые выкатились из брюха парома, прибывшего на Готланд, и отметил их личности, место их жительства и их действия. Вся информация хранилась в черном ежедневнике, который я держал во внутреннем кармане куртки. При этом я чувствовал, что могу контролировать все события в окружающем мире.
Сотрудники отдела внутренних расследований не должны были присутствовать в гавани. Предполагалось, что они будут находиться в близлежащей квартире и докладывать начальнику, а эти отчеты будут переданы дальше в Стокгольм. Я терялся в догадках, кто ожидал эти бумаги, насколько высокий чин занимал этот предполагаемый человек и что произойдет в случае провала.
Маленькая моторная лодка без огней скользнула под покров ночи. Я стоял в тени того самого здания, где разговаривал с Ласкером несколько дней назад. Вдоль набережной двигались тени, и я старался различить голоса. На расстоянии ожидала оперативная группа, которая подчинялась приказу не нападать, пока передача оружия не завершится. У меня с собой имелся служебный пистолет, хотя мне было не по себе от этого.
Я видел, как причалила лодка, как мечутся тени в темноте. Набережная была безлюдна. Из черноты внезапно появился большой джип, который медленно катился к лодке; наконец он остановился, оттуда выбрался человек и открыл багажник. До меня донеслись шипящие голоса. Покупатели встретились с продавцами.
– Посмотрим, – сказал мужчина. – Открывай один.
– У нас нет времени, – произнес кто-то рядом с ним.
Я узнал голос, принадлежащий Максу Ласкеру.
– Быстро, кому сказал.
– Я хочу посмотреть, – сказал первый. – Открывай.
– Как хочешь, – сказал третий.
Звук открывающегося ящика, и потом слишком долгая тишина.
– Это шутка, верно? – услышал я голос первого.
Мужчина, который держал ящик, снял крышку и сам заглянул внутрь.
– Что? – Он засунул руку в ящик и порыскал там. – Это… Я… Я не знаю, что сл…
Где-то позади включился огромный мощный прожектор, осветив желтым светом силуэты в гавани. Кто-то с той стороны выкрикнул слово «полиция», и тут началось. Все, включая Ласкера, были обезоружены. Движения осведомителя были резкими и нервными, он себя явно не контролировал. Мужчина, который заглядывал в ящик, с пистолетом в руке повернул лицо в сторону прожектора и вдруг резко пропал из области освещения, спрятавшись за автомобилем. Ящик с грохотом упал на землю. Я вытащил пистолет из кобуры и затаил дыхание.
Группа захвата бежала с оружием и щитами, как будто они подготовились к войне. Прогремел первый выстрел, но я не успел заметить, с какой стороны он раздался. Ласкер поднял свой пистолет, но получил пулю в бедро, прежде чем смог спустить курок. На свету брызги его крови казались черными, нога подвернулась, лицо исказилось. Он выронил оружие, схватился за бедро и дико заорал.
Кто-то снова завел лодку в попытке выбраться из гавани. Стоял стрекот очередей, было слышно, как бьется стекло. Краем глаза я заметил, как полицейский упал на землю, но я не понимал, кто именно это был. Униформа делала их безликими.
