— А можно без гормонов? — просипела больная. — Эуфилинчик с коргликоном.
— Заткнись, — оборвал ее заведующий, — мокротой захлебнешься. Сперва приступ надо прервать. Опять в статус захотела?
— Неее, — покачала головой больная и издала прерывистое сипение, в котором Иван с трудом узнал смех.
Иван забыл о том, что ЮАН говорил в машине про вены и словно в трансе, наложил жгут на плечо, несколько раз хлопнул по сгибу в локте и с первого раза вошел в вену, начал вводить преднизолон.
ЮАН на мгновение замер, затем быстро набрал еще пару шприцев и подал их Ивану.
— Вот это тоже делай, не спеши. Вены у нее очень хрупкие. Нажмешь слишком сильно — лопнет. — Он обернулся к Рушану, который стоял, держа в руках коробку с небулайзером, — вы его даже не распаковали?! Поставь тут, и принеси кружку горячей воды, а в нее размешай пол-чайной ложки соды. Шевелись!
Заведующий говорил, не кричал, но почему-то его приказы звучали подобно окрикам.
Рушан поставил коробку на пол. Побежал в кухню. ЮАН распаковал небулайзер, протер его салфеткой.
— Пульмикорт купили?
— В холодильнике, — женщина произнесла это почти нормальным голосом, сипение уменьшилось. — Эуфиллин когда сделаешь?
— Когда буду уверен, что мокрота нормально отходит. Сейчас соду выпьешь, — заведующий повернулся к фельдшеру, — Иван!
Тупицын, медленно вводивший последний препарат, отозвался:
— Что?
Заведующий пожевал нижнюю губу, размышляя.
— Ничего, хотел капельницу ей с физом поставить, но не успеем. Сразу не взяли бутылку, теперь не успеем.
— Почему, не успеем?
— Пока ходить будем, игла сядет.
— Пошлите Рушана, а я пока физ шприцем введу, чтобы не затромбировалась.
Вена, однако, на ситуацию имела собственное мнение. Как только Иван собрался подключить шприц с физраствором, она сделала «пук» и под кожей начал наливаться синеватый бугор.
— Все, Юрий Александрович, вена лопнула.
— Значит, не судьба. Перебинтуй.
Лицо у женщины приобрело нормальную окраску, толстые фиолетовые губы возвращали себе привычную красноту. Дыхание замедлилось и углубилось.
— Думала, сдохну.
Голос в спокойном состоянии у Бакировой оказался низким и хриплым.
Заведующий собрал и заполнил небулайзер, включив, отметил удовлетворенно, что из маски идет пар с лекарством.
— На! Дыши!
— Не люблю я гормоны, — Бакирова попыталась отмахнуться от небулайзера.
И вот тут Иван впервые услышал от заведующего мат. Тот коротко резюмировал мнение больной. ЮАН использовал только одно слово, но очень емкое и убедительное, звучащее почти по-французски. Женщина взяла маску и принялась дышать лечебным паром.
— Ну, вот и все. Иван, приберись.
Заведующий сел писать карту.
— Мальчик-то какой молодец! — пробубнила из под маски Бакирова. — Никто в вену не попадает.
Иван пропустил ее слова мимо ушей, но, как ни старался не обращать внимания на похвалу, щеки порозовели. Он собирал шприцы, иглы, ампулы, перчатки и окровавленные тампоны в пустой бумажный пакет.
— Давно на скорой? — спросила Бакирова, непонятно кого, но Иван принял вопрос на свой счет.
— Второй год. — Ответил он.
— Молодец! А еще раз попадешь?
— Не знаю, может быть.
— Юр! Сделайте эуфиллинчик с корглюконом!
Бакировала дышала уже вполне сносно, но сип и свист доносились из — под маски.
— Зачем тебе? — ЮАН недовольно поморщился.
— Хуже не будет ведь?! Основной бронхоспазм сняли, теперь-то можно? — Бакирова от попыток убедить заведующего опять посинела. Говорить ей было еще трудно.
— Вот как выпьешь два стакана с содой, тогда сделаем.
— Шантажист! — Бакирова поманила Рушана, — принеси литровую банку с раствором.
Рушан послушно удалился на кухню и через пять минут вернулся.
Иван не получив приказа от ЮАН набирать лекарство, сидел и ждал, наблюдая, как тот заполняет карту. Бакирова отложила маску небулайзера, пила из банки содовый раствор и бубнила:
— Вот, видишь, я пью!
— Иван, наберите эуфиллин с корглюконом и попробуйте ввести.
ЮАН говорил, не отрывая глаз от карты. Бакирова пила небольшими глотками и старалась отдышаться, но свист был очень силен. Иван понимал, бронхи ее забиты мокротой, после введения гормонов и антигистаминых препаратов спазм уменьшился, но полностью не прошел. Он не понимал, зачем ЮАН заставляет Бакирову пить содовый раствор. Внутривенно ввести соду понятно, это уберет закисание крови, наладится нормальный газообмен в тканях. А пить? Желудочный сок ведь разрушает соду. Иван поставил «зарубку» в уме, не забыть спросить заведующего.
