- Генка, - попросил Мишка. - Нужно что-то длинное, тут глубоко, поищи какую-нибудь палку…
Генка спустился вниз, срезал ивовый прут, подал его другу. Мишка расковырял отверстие. Прут легко, без помех, спрятался в дупле, ни на что не наткнувшись.
- Пустой, что ли, этот дуб, - удивленно сказал Генка.
- Это только здесь, - ответил Миша. - Найди что-нибудь еще длиннее…
Решили удлинить прут и действовать дальше…
Вскоре прут наткнулся на что-то вязкое: то ли гнилую древесину, то ли на старое гнездо. Чувствовалось - внизу было что-то мягкое, податливое. Когда вытащили прут, увидели на нем коричневые крошки сгнившей древесины, липкие комочки. Что это такое, ребята не знали. Не смогли они и разворошить дупло. Дерево было еще достаточно крепкое, а у них не было даже ножика. Решили приехать сюда еще раз.
Они спустились с дерева. Осторожно, по старым следам, подошли к озеру, уселись в лодку и направились на противоположный берег. Генка вырвал из воды несколько желтых, еще не распустившихся кувшинок, положил на дно:
- Матери подарю. Она любит цветы.
Мишка промолчал. Ему показалось, что камыши вдруг зашевелились, будто кто-то по ним пробежался.
На рассвете небо затянуло черными тучами, ослепительная молния раскроила небо сверху донизу, поднялся ураганный ветер, и крупные частые капли застучали по оконному стеклу. Начался ливень. Долгожданный июльский ливень после долгой нестерпимой, надоевшей уже порядком жары.
- Вовремя пошел, - глядя в окно, говорила бабушка Генки, - на картофель… Будет урожай, будет…
А Генка думал, что этот дождь им с Мишкой совсем ни к чему. В такой ливень и на улицу не высунешься.
А дождь все лил и лил. В спальню зашла мать, подала Генке чистую тенниску.
- Мам, - обрадовался Генка. - Ты поставила мои цветы в вазу?
- Спасибо, сынок, да только зря старался, - в голосе матери проскользнула грусть.
- Почему?
- Кувшинки живут только в своей среде. Вырвать их из озера - значит, погубить.
- Я и не знал.
- Надо знать. Кувшинки - теперь редкость. Надо их беречь.
- Я же хотел, как лучше…
- Ничего, сынок, теперь будешь знать.
Ливень прекратился как-то внезапно. Через несколько минут выглянуло из-за облаков ослепительное солнце, стало ясно и свежо, лишь с деревьев в мутные потоки и лужи все еще срывались капли воды.
Генка наспех позавтракал, взял велосипед и направился к Мишке. Товарищ уже поджидал на улице. На багажнике его велосипеда был закреплен саквояж с инструментом.
На этот раз друзья к озеру добирались долго. По раскисшей дороге ехать было трудно. Больше шли пешком. За велосипедами тянулся по тропинке глубокий неровный след. За прошедшие сутки вода в озере поднялась вровень с берегами, и казалось, чуть всколыхни его и оно выплеснется как из переполненной чаши. Лодку друзья снарядили быстро, прихватили саквояж и поплыли к другому берегу, к знакомому дубу.
Первым на дерево полез Генка. Он медленно взбирался вверх, а за ним, словно уж, тянулась тугая веревка. К концу ее ребята прикрепили саквояж, и он, качаясь, будто маятник, поплыл вверх.
Мишка, который влез на дерево следом за Генкой, уселся среди разветвленных стволов, стал снимать нарост. Дупло постепенно расширялось, и в него можно уже было просунуть руку.
- Давай попробую! - предложил Генка и осторожно заглянул в дупло, затем сунул руку, но ничего не обнаружил.
- Пустота, - сказал он. - До дна не достать.
- Что же делать? - разочарованно сказал Мишка. - Не рубить же дерево.
- Ого, рубить! - Генка посмотрел на Мишку снизу вверх. - Лесник тебе срубит. Штраф такой закатит, что родители домой не пустят. Лучше давай попробуем удочкой - она же в саквояже.
Чтобы леска не скручивалась, привязали молоток. Удочку опустили в дупло вглубь метра на полтора.
- Постучи, - предложил Генка. - Что там?
Мишка несколько раз поднял и опустил молоток, послышались глухие, мягкие удары. Затем крючок за что-то зацепил.
Мишка начал тянуть…
Подтянув, Миша просунул в дупло руку и сразу наткнулся на какой-то предмет. Теплый, мягкий, словно живое существо. От волнения у Мишки заколотилось сердце.
- Гена! Что-то есть!
