1) Надлежит тебе всегда иметь живое стремление всяким делом служить единому Богу, и служить так, как это благоугодно Ему. В оживление же и поддержание такого стремления убедись и неотступно держись в мысли, что Господу и по предивным Его свойствам – благости, величию, премудрости и другим бесчисленным и безмерным совершенствам – должны быть всякою разумною тварью воздаваемы поклонение, честь и служение. Но когда приложишь к этому неотходное памятование, что Он Сам неописанно благотворно послужил тебе воплощенным Своим домостроительством, искупил тебя и снял с тебя великую клятву, уврачевал и исцелил язвы твои, ядом греха тебе причиненные, не вином и елеем и не пластырями какими, но бесценною кровию, истекшею из пресвятых ребер Его и пречистой плоти, истерзанных бичами, тернием и гвоздьми, – то можешь ли удержаться, чтобы каждое мгновение не посвящать всеусердно на служение Ему Единому и словом, и делом, и мыслию? К тому же и того не должен забывать, насколько для нас самих благотворно такое служение, так как оно делает нас господами над самими собой, победителями диавола и сынами Божиими.
2) Надлежит тебе иметь живую и теплую веру, что Бог по великой милости Своей и по множеству щедрот Своих Сам желает и готов подать тебе все, потребное для твоего Ему достодолжного служения, и всякое благо, потребное для тебя. Такая вера и такое упование будут в тебе сосудом, который беспредельное милосердие Божие и наполнит сокровищами Своих благодатей. И чем обширнее и вместительнее будет у тебя этот сосуд, тем с обильнейшими дарами будет всякий раз возвращаться в недро твое молитва твоя. И как можно помыслить, чтобыы Бог, чуждый пременения Вседержитель, заповедавший молиться Ему и обетовавший подавать нам просимые блага, отказал соделать нас причастниками их, когда мы с усердною и терпеливою молитвою испрашиваем их у Него, и не даровал нам Духа Своего? Не Его ли слово: тем более Отец Небесный даст ДухаСвятаго просящиму Него (Лк. 11, 13)? И не Он ли обетовал: и все, чего ни попросите в молитве с верою, получите (Мф. 21,22)?
3) Надлежит тебе приступать к молитве с таким настроением, чтобыы тебе желалось одной Божественной воли, а никак не своей собственной как в самом прошении, так и в получении просимого, именно – чтобы и движим был ты на молитву, потому что того хочет Бог, и желал быть услышанным, опять как Он того хочет. Одним словом, да будет у тебя в уме и сердце то, чтобы всецело объединять свою волю с волей Божией, и ей со всем подчиняться и отнюдь не желать волю Божию преклонять на свою волю.
И это почему? Потому что воля твоя всегда срастворена с самолюбием, очень часто погрешает и не знает того, чего следует желать. Воля же Господня всегда блага, премудра, всеправедна, благотворна и никогда погрешить не может. Почему как она есть неотложный закон для всего сущего и бывающего, так должна быть правилом для воли всех разумных тварей и царицею желаний их, которой они должны покорно во всем последовать.
Таким образом, тебе надлежит всегда желать, просить и искать одного того, что благоугодно Богу. И если когда усомнишься, благоугодно ли Богу то или другое, ищи того и проси в той мысли, что ты желаешь то сделать или иметь, если того желает и Бог. Того же, о чем наверно знаешь, что оно благоугодно Богу, как, например, добродетели, ищи и проси для того, чтобы наболее благоугодить Богу и лучше послужить Ему Единому, а не с другой какою целью, хотя бы и духовною.
4) Надлежит тебе приступать к молитве также украшенным делами, сообразными с прошением твоим, и после молитвы трудиться наиболее над тем, чтобы сделаться достойным вместилищем благодати и добродетели, тобой просимой. Труд молитвенный, таким образом, должен быть сопровождаем подвигом самопринуждения и напряжения себя на то, о чем просим, потому что здесь, в порядках духовной жизни, прошение и искание собственное следуют одно за другим друг-друго-принимательно. Если же кто в молитве будет молиться Богу о какой-либо добродетели, а сам между тем предается нерадению, не принимая на стяжание этой добродетели никаких определенных средств и не делая для того никаких дел и подвигов не подъемля, то поистине такой более искушает Бога, а не молится. Почему божественный Иаков и сказал, что
