— Да, — сказал он, — ваша книжка все еще у меня. Пойдемте со мной, и я верну ее.
Она кивнула.
— Отлично. Спасибо. Извините, если я доставила вам хлопоты.
— Не доставили. К сожалению. Потому что вы их стоите.
Что он хотел этим сказать? Он ничего о ней не знал. Конечно, если не прочитал дневник. Она облизала губы, собираясь с силами, чтобы спросить об этом прямо. Но Саймон не дал ей времени. Жестом собственника он взял Оливию за руку, увлек с поляны и повел по тропинке, которая вела к поместью. Над деревьями виднелись трубы особняка.
Риппер бежал впереди, таща в зубах ветку размером с небольшое деревце.
— Что привело вас в Линкольншир? — спросил Саймон таким тоном, словно имел право это знать.
Оливия пожала плечами. Прикосновение мужской руки с квадратными ногтями выбивало ее из колеи. Она едва доставала Саймону до плеча и чувствовала себя маленькой и жалкой. Хотелось отстраниться, но тропа была слишком узка для двух человек.
— Мне надо было увезти Джейми из Лондона, — ответила она. — Он попал в плохую компанию, и, хотя ничего страшного еще не случилось, я понимала, чем это может кончиться. — Саймон ничего не ответил, и она продолжила, словно в чем-то оправдываясь: — Я вдова. Нелегко зарабатывать на жизнь и одновременно приглядывать за Джейми. Поэтому когда моя подруга Сидони — мы работаем с ней в одном офисе — сказала, что ее тетя хочет сдать верхнюю часть дома в Линкольншире, я решила переехать. Шерраби — идеальное место. Тихая деревушка и в то же время достаточно близко от Лаута, чтобы можно было ездить туда на работу.
— Да, если ее посчастливится найти, — осторожно сказал Саймон.
— Мне посчастливилось. Три утра в неделю я веду счета одной адвокатской конторы.
— И на это можно прожить?
Его голос звучал скептически. Саймон Себастьян был самым богатым человеком в округе, но тем не менее знал, что в наше время так везет далеко не каждому. Потому что заработал это богатство собственным горбом. И хотя Саймон унаследовал поместье от неожиданно умершего старшего брата, но лондонская фирма, которой он владел и управлял, процветала только благодаря его умелому руководству. За неполный месяц, проведенный в Шерраби, Оливия слышала рассказ о ее самом удачливом и таинственном сыне по меньшей мере раз десять.
— Да, — сказала она. — Прожить можно. Если время от времени подрабатывать уборкой.
Саймон бросил на нее непонятный взгляд и ускорил шаг.
— Эй! — воскликнула она. — Я вам не гончая! И если у вас ноги длиной с колонну Нельсона…
Как только они выбрались из леса в поле, Саймон пошел медленнее. В конце пологого спуска Оливия увидела кованые чугунные ворота и кирпичную сторожку. За сторожкой начиналась длинная прямая подъездная аллея, вдоль которой как часовые стояли липы. Противоположный конец аллеи упирался в массивное парадное крыльцо.
— Прошу прощения, — сказал Саймон скорее нетерпеливым, чем извиняющимся тоном, затем помолчал и посмотрел на нее сверху вниз. — Нет, явно не гончая. Скорее кошка. У вас черные кошачьи глаза. И пышные, густые волосы, которые хочется погладить.
Он что, пытается разозлить ее? Его черты были совершенно бесстрастными, но Оливия начинала догадываться, что выражение загорелого лица Саймона Себастьяна к мыслям означенного господина не имеет никакого отношения.
— Только попробуйте, и я закричу, — так же бесстрастно предупредила она.
— В самом деле? — Он приподнял брови. — Никогда бы не подумал. Вы не похожи на истеричку.
— Значит, по-вашему, я похожа на потаскушку?
К удивлению Оливии, он негромко и заразительно рассмеялся.
— Нет, миссис Нейсмит. Это значит, что я нахожу вас… интересной женщиной. Правда, не в моем вкусе. Слишком дерзкой, черт побери. Но интересной. Как кошка.
У Оливии отвисла челюсть. В ту же секунду Риппер бросил ветку и залаял.
— Это не та кошка, — сказал ему Саймон. — Фу, Рип.
Рип умолк, но челюсть Оливии осталась на прежнем месте.
Неужели Саймон Себастьян такой прямой человек? И такой дерзкий? Или он по каким-то ясным только ему самому причинам пытался шокировать ее? Ну, она не доставит ему такого удовольствия!
— Держитесь подальше, а не то оцарапаю, — сухо ответила Оливия. — Потому что я вовсе не нахожу вас интересным.
