Мистер Уильям Парминтер, адвокат семьи Обри и деловой человек, имел квартиру в Линкольнс-Инн-Филдс, недалеко от дома, где жила Каролина Прайор с семейством Ридов. Фрэнсис об этом не знал.
Его проводили в просторную мрачную комнату в цокольном этаже, и вскоре к нему вышел мистер Парминтер.
– Несказанно рад видеть вас здесь, милорд! Я как раз собирался писать вам.
– Об этой оскорбительной истории в «Кроникл», насколько я понимаю? Возможно ли получить с них хоть какое-то удовлетворение?
– Должны получить, – ответил адвокат, крупный, веселый человек лет пятидесяти. – К сожалению, эти бумагомараки искусные негодяи. Скорее всего, они станут утверждать, что никто не сможет определить безымянных персонажей их красочной истории… которая, разумеется, полная чушь! Придется поломать голову, что тут можно сделать. Но прежде всего, дорогой сэр, расскажите подробно, что же произошло в Кливе? Даже в газетных инсинуациях иногда можно уловить намек на правду.
Фрэнсис снова рассказал голые факты исчезновения Ады. Мистеру Парминтеру объяснять было легче, потому что он бывал в Хойл-Парке и отлично знал характер местности. В конце концов, он принес карту имения и принялся ее изучать: высокая каменная стена в форме подковы, огромный дом вдали от моря; береговая линия, служащая границей леса, и Заповедная тропа, ведущая от одних ворот к другим, а где-то посередине коттедж.
– Интригующая проблема! – заметил он.
– Признаться, я только что серьезно задумался о ней. Еще два часа назад я готов был поклясться, что девушка вернулась на Маунт-стрит, и был полностью уверен, что мне приставят к голове пистолет, решив тем самым вопрос со многими тысячами фунтов, а с дорогой Адой тут же разорвут помолвку. Что ж, я ошибался! Ее сестры утверждают, что не знают, где она, и, видимо, не врут, потому что они убиты горем и напуганы. И искренне верят, что я… даже Эстер верит, хотя уж ей-то следовало бы знать меня получше! – Он невесело засмеялся. – Сестры от горя постарели и подурнели, а их матушку удар приковал к постели. В доме кавардак, и я даже имел удовольствие лицезреть старого папашу Гейни, который обычно не показывается на людях и, если верить слухам, буквально живет в винном погребе.
Мистер Парминтер, нахмурившись и сосредоточившись, как шахматист, смотрел на карту.
– Ваше первоначальное предположение… что мисс Гейни, возможно, покинула имение незамеченной… полагаю, вы имели в виду Мартлендские ворота? Вероятно, вы не очень верите одинокой свидетельнице в беседке?
– Да, это еще один камень преткновения; сначала я решил, что она легко могла ошибиться, но, проведя некоторое время в ее обществе, должен признать, что свидетельство такой девушки, как мисс Каролина Прайор, игнорировать нельзя.
– Каролина Прайор? Но я ее знаю! То есть… если мы говорим об одной и той же девушке? Младшая сестра леди, которую вы…
– Да.
– Она живет в четырех домах отсюда. Какое любопытное совпадение!
– Не понимаю, чему вы удивляетесь? – спокойно заметил Фрэнсис. – Этот Рид адвокат, не так ли? Не вижу ничего странного, что они живут где-то поблизости!
Мистер Парминтер был не из тех людей, которых лорд Фрэнсис мог смутить.
– Она умная девушка, – засмеялся он. – Конечно, от ошибок никто не застрахован, но если бы у нее была хоть капля неуверенности, не сомневаюсь, она бы сказала об этом!
– Мне тоже так показалось.
– Итак, мисс Гейни исчезла средь бела дня где-то в пределах Хойл-Парка. Это таинственно. Что вам известно о гостях, приходивших в тот день в Заповедник? Вы сказали, что среди них было несколько посторонних?
– Свадьба из Бринд-Аббас, в высшей степени почтенная. Старди с трудом их вспомнил. А потом высокомерный виноторговец…
– Кто?..
– Малый, приехавший с женой из Плимута в кабриолете и смертельно оскорбивший Сэма Роубака в «Корабле», отказавшись перекусить в Кливе. Если верить его слуге, это лондонский виноторговец, воротящий нос от провинциальных пивных.
