– Да уж, это точно, – согласилась миссис Харпер и, задумчиво взглянув на Лавинию, сменила тему.
Наконец Лавиния подала знак Каролине, и они раскланялись. Октавий остался, чтобы поделиться с миссис Харпер свежими сплетнями, которые он собирал инстинктивно, как пчела собирает мед.
– Я понимаю, она больная женщина, – заметила Лавиния, когда они возвращались через Заповедник. – Не стоит лишать ее хотя бы тех удовольствий, которые ей доступны. И я заметила, что люди, выросшие в прошлом веке, не всегда так утонченны, как нам хотелось бы. Но все равно миссис Харпер не следовало поддерживать с этим странным молодым человеком подобный разговор. По крайней мере, при тебе. Предполагается, что незамужние девушки несведущи в таких вопросах.
– Женщина, которая не знает, что у мужчин бывают любовницы, совершенно не готова к замужеству, – отрезала Каролина. – Кроме того, мне кажется, я уже видела возлюбленную лорда Элтема, и должна сказать, она восхитительно хороша.
– О чем ты говоришь? Где ты могла ее видеть?
– Разве ты не помнишь, я же рассказывала тебе? В тот день, когда я была на Беркли-сквер, уходя, в воротах я столкнулась с парой. Я сразу же догадалась, что это лорд Элтем, а его спутницей, полагаю, была именно эта молодая женщина.
– Не может быть! Это уж настоящий разврат!
– Возможно, но выглядит он очаровательно! – не без вызова откликнулась Каролина.
Проходя снова мимо коттеджа, она с надеждой заглянула за ограду, но там никого не было.
– Мне бы хотелось, чтобы ты почаще выходила на воздух, – произнес Джек, смущенно глядя на Аду, упрямо отвернувшую от него бледное недовольное лицо. – Давай прогуляемся по лесу! Или по берегу моря. Или куда-нибудь прокатимся.
Но Ада не пожелала никуда ехать.
– Я ненавижу твой старый лес! Там только грязь, мухи и ежевика!
Джека обидело такое отношение к его любимому Заповеднику, но он чувствовал, что Ада очень несчастлива, хотя не мог понять почему. Вероятно, уединение не для нее, она ведь привыкла к городской жизни! Высокие деревья, окружающие поляну, вызывали у нее приступы меланхолии. Коттедж был темноват, да и мебель в нем старая и простенькая. Чтобы создать уют в комнатах, Джек привез из собственного дома всевозможные пустячки: ширмы, украшения и даже картины. И, покидая Лондон, не забыл заказать Аде для развлечения дюжину самых новых романов и несколько нотных альбомов. Джек гордился своей предусмотрительностью, о чем сейчас не преминул ей напомнить.
– Что толку в нотах, если здесь нет инструмента?
– Ты можешь приходить в Парк и играть на фортепьяно!
Ада тотчас же расплакалась.
Элтем почувствовал досаду. Если бы он сделал своей любовницей порядочную, уважаемую молодую женщину, то от нее можно было ждать, и заслуженно, каких-то проявлений страдания. Девушки же, подобные Золотым Гейни, и в этом заключалось их преимущество, заранее знали все правила и никогда не создавали проблем. Так что же происходит с Адой?
Джеку не приходило в голову, что Эстер Гейни не меньше его удивлена поведением младшей сестры. Но Ада упорхнула из-под влияния Эстер и теперь руководствовалась своими представлениями о методах достижения желаемого.
– Чем я тебя так огорчил? – несколько раздраженно спросил он. – Я просто предложил тебе навестить мой дом.
– Да, тайком пробраться к тебе и в одиночестве играть на фортепьяно, чтобы ни на кого дурно не повлиять!
– Дорогая моя девочка, ты несешь полную чушь…
– Чушь? Ты собираешься пригласить все графство, чтобы познакомить со мной?
Джек промолчал.
– Смею сказать, некоторые джентльмены будут рады пококетничать с твоей любовницей, – с горечью добавила она. – Они напьются и потребуют, чтобы я танцевала на столе!
Джек обнял ее и начал целовать, чтобы успокоить. Ада тотчас же замолчала, закрыла глаза и обмякла. С тех пор как они приехали в Девоншир, она играла с ним как кошка с мышкой, и это сводило его с ума. Он нестерпимо хотел ее, и это желание причиняло ему боль, но он был слишком деликатен, чтобы применять силу к такому красивому и беззащитному существу.
– Ада, ради бога, скажи мне, что тебя угнетает? Чем я провинился? Что такого непростительного я совершил?
