— Мы прекрасно это понимаем, дорогой, — говорит Стефани, утешительно похлопывая его по колену.
— Нам нужно как можно скорее снять номера… гм… номер в гостинице, — более настойчиво произносит Барлоу.
— В гостинице?! — вскрикивает Мирабель. — Только через мой труп!
Я в ужасе. Что они задумали? Сижу, пытаясь не выглядеть злой, чтобы не казаться мегерой, а самой страшно представить, что меня ждет в ближайшем будущем. Нейл нервно усмехается, а Стефани снова ласково треплет его по колену.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он, поворачиваясь к бабушке.
— Всего лишь то, что мы не позволим вам мучиться в каком-то там отеле. В них отвратительно кормят и так и норовят надуть, — объясняет Мирабель. — А у вас самая светлая в жизни пора, — сладким голосом добавляет она. — Недопустимо, чтобы вашим чудесным отношениям вредили нерадивые посыльные и прощелыги консьержи. Им бы только заграбастать побольше денег, все остальное их не волнует!
Чудесные отношения! — ухмыляюсь про себя я. Кто им сказал, что у нас все чудесно? Меня они видят впервые в жизни и при всем желании еще не поняли, что я за фрукт.
Нейл смеется, явно маскируя крайнее раздражение.
— Послушайте, все это очень мило, но…
— Давайте без «но», — мягким, но в то же время категоричным тоном произносит Мирабель, перебивая его. — Вы приехали ко мне, так, позвольте же, я и буду править бал.
— Бал, если не ошибаюсь, завтра, — со скрытой злостью напоминает Нейл. — А сегодня…
— Ты ошибаешься, мой дружок, — счастливо смеясь, говорит Стефани. — Знаменитый бал Мирабель Барлоу, без пяти минут миссис Хадсон, начался несколько дней назад и неизвестно когда закончится.
Я в легкой панике. Кажется, что, усевшись в эту чертову машину, я попала к дамам Барлоу в пожизненный плен. А на их обожаемого Нейла хочется наброситься с кулаками. Как представлю, что игра затянется на неопределенный срок, меня бросает в дрожь.
Нейл сухо смеется.
— Послушайте, у нас свои планы. Мы ведь не договаривались…
Мирабель поднимает вверх руку.
— Мы еще вообще ни о чем не договаривались. Договоримся, когда сядем за стол. А пока… — Она со сладкой улыбкой поворачивается всем корпусом ко мне. — Скажи же нам, детка, как тебя зовут. Этот негодник все скрытничает. Ни разу не назвал тебя по имени.
Слава богу! — думаю я. Если бы он выдумал какое-нибудь имя и не сказал мне какое, мы оказались бы сейчас в нелепейшем положении. На мгновение задумываюсь, не следует ли назваться как-нибудь иначе, но решаю, что тем самым лишь осложню себе участь, и уверенно произношу:
— Сиара.
— Сиара! — в голос повторяют за мной Мирабель и Стефани, будто «аминь» после коллективного обращения к Господу Богу.
Нейл сидит с бесстрастным видом. Наши плечи соприкасаются. Его рука настолько крепкая, что кажется, будто она из камня.
— Одно из моих самых любимых имен, — мечтательно протягивает Стефани. — Родись у меня не мальчик, а девочка, непременно назвала бы ее Сиарой.
— По-моему, ты всю жизнь твердила, что назвала бы дочь Лорен или Зоуи, — ворчливо напоминает Нейл.
Стефани смеется.
— Я была не уверена, что предпочла бы — Лорен, Зоуи или Сиара. А сейчас чувствую, что мой выбор определенно пал бы на Сиару.
— В жизни все закономерно, — таинственно произносит Мирабель. — Ты мечтала о дочери Сиаре, и Бог дарит ее тебе.
Проклятье! Надо бы хихикнуть или хотя бы покривляться — словом, как-нибудь выразить, что их глупости ласкают мне слух. Я же сижу, будто кол проглотила, и раздумываю о том, что взялась за работу, которая мне не по плечу. Это со стороны просто рассудить: приехала, похихикала, покрасовалась и забирай легкие денежки. А когда сознаешь, что должна в прямом смысле выполнять актерскую работу, да еще совершенно без подготовки, понимаешь, что лучше бы обошлась без лишних денег.
Мирабель с шумом набирает в грудь воздуха, но Нейл, видимо смекая, что зря ко мне не прислушался, спешит спасти положение и опережает ее:
— Послушайте, не приставайте к Сиаре с расспросами. Она устала и мечтает отдохнуть.
Мирабель и Стефани, как по команде, закрывают рты ладонями. Я ненатурально улыбаюсь. Выглядеть букой, даже перед людьми, которые ничего не значат в твоей жизни и скоро навек исчезнут из нее, весьма неприятно. Нейл, сдвигая брови, смотрит на бабушку, потом на мать.
