– Боюсь, ты не правильно понял, Харт. – Теперь уже в глазах Лайонела выражалась явная насмешка. – Это был подарок невесте, одной ей. Подарок ей – от меня. На память о том, что когда-то было. Ты что-нибудь знаешь о нас?
Это «о нас» больно ударило Хартли. Невозможно было подумать, что Лайонела и Саманту что-то связывало в прошлом!
– Шесть лет назад мы были с ней неразлучны, – продолжал Лайонел. – И столь неосторожны, что отчасти это стало причиной расторжения моей помолвки с ее кузиной – теперешней леди Торнхилл. Ты знаешь ее, она твоя соседка. Харт, мы с Самантой, можно считать, были влюблены друг в друга. Безумно, по уши. Я вынужден был покинуть ее, поскольку мой отец решил, что скандал с расторжением помолвки бросит тень на репутацию Саманты, и заставил меня уехать за границу. Как видишь, она осталась невинной. Уверен, в брачную ночь ты убедился, что она, без всякого сомнения, девственна?
Лайонел вопросительно вздернул брови, однако не стал дожидаться ответа.
– Знаю, я разбил ей сердце, – продолжал он. – Думаю даже, она осудила меня. И она была совершенно права. Это позор для мужчины – расторгнуть собственную помолвку. Когда этой весной я вернулся в Лондон, Саманта не хотела даже разговаривать со мной. И в то же время была напугана силой чувства, которое по-прежнему питает ко мне. Не правда ли странно, Харт, что женщина такой редкой красоты, несмотря на вполне зрелый возраст, так долго не выходила замуж? Ты, старина, подвернулся в нужный момент. Она бросилась в твои объятия, чтобы чувствовать себя в безопасности. Думаю, именно поэтому. Я полагаю, ты хорошо ее охраняешь, не так ли? И конечно же, будешь охранять и впредь.
К сожалению, Хартли не мог просто выкинуть из головы эту неприятную историю, приписав ее больному воображению своего кузена. Хотя намерение сообщить кое-что «интересное» наверняка было продиктовано злобой.
– Да, Лайонел, со мной она в безопасности, – спокойно ответил Хартли. – И я надеюсь, начиная с этой минуты прошлое останется в прошлом?
– Однако, Харт, не знай я тебя так хорошо, – со смешком сказал Лайонел, – я мог бы принять твои слова за угрозу.
– Ты ведь наверняка куда-то направлялся, когда вдруг заметил меня в раскрытую дверь столовой, – сказал маркиз. – Я тебя больше не задерживаю, Лайонел. Благодарю за добрые пожелания.
– Угу, понял, Харт, – напоминаешь мне о моих дурных манерах? – сказал Лайонел. – Мои лучшие пожелания, Харт. Пусть твое счастье длится вечно!
Лайонел любезно улыбнулся кузену и его шумным друзьям, все еще сидевшим за столом, затем покинул комнату. – Пожалуй, мне тоже пора, – с трудом выдавив улыбку, сказал маркиз.
– Молодой жене негоже томиться, в одиночестве ни одной лишней минуты, – сказал кто-то пьяным голосом. – Пью за тебя, Кэрью! Чтобы силы твои не иссякли! Но ты молодец – уже три дня прошло, а ты еще держишься на ногах. Удачи тебе, дружище!
– И в постель, как только доедешь до дома, – поддержал тост кто-то еще.
– Я с тобой, Харт, – поднимаясь из-за стола, сказал герцог Бриджуотер.
– Но я никуда больше не собираюсь, – удивился маркиз. – Отсюда прямо домой.
Однако друг хлопнул его по плечу, спустился вместе с ним по лестнице, они забрали свои шляпы и трости и вышли на улицу.
– Я краем уха кое-что услышал, – начал Бриджуотер. – Не подумай, что я подслушивал, – просто я не сразу сообразил, что это приватный разговор.
– Вряд ли это можно назвать разговором.
– Он всегда был негодяем, – сказал герцог, приспосабливаясь к неровной походке друга. – А за то, что он проделал с леди Торнхилл и самим Торнхиллом, его следовало пристрелить. Торнхилл проявил большую выдержку, не вызвав его на дуэль. А жаль. Правда, леди Дженнифер была в ужасном состоянии, это только прибавило бы ей страданий. Я рад видеть, когда они бывают в Лондоне, что у них все хорошо.
– Более чем хорошо, – сказал маркиз. – Но я и не знал толком, что тогда случилось. А теперь и не хочу знать. Все это в прошлом.
– Если не думать о том, что он пытается перетащить это прошлое в настоящее, – возразил герцог. – Должен тебе сказать, Харт, никогда ни одна сплетня не коснулась имени леди Кзрью. Советую тебе не обращать ни малейшего внимания на то, что он тебе наговорил. Нет сомнения, он в этом году сам имел на нее виды и злится, что она выбрала тебя. Не он один в Лондоне испытывает подобные чувства, только другие – благородные люди. Возьми, к примеру, Неллера. Он вздыхал не один сезон, только скрывал свои чувства. У мисс Ньюман был большой выбор, и, кстати сказать, ее бывшие поклонники нисколько не уступают тебе ни по положению в обществе, ни по размеру состояния.
