Но сон его длился всего каких-то две-три минуты. Он встрепенулся, приподнялся на локтях и лег с ней рядом.
– Прошу прощения. Представляю, как вам было тяжело!
Но он не ушел, он лежал на боку, повернувшись к ней. Саманта повернула к нему лицо и улыбнулась. В спальне было темно, но она совершенно отчетливо видела его лицо. Он подвел руку ей под голову и улыбнулся в ответ.
– Это было…
– Я и не знала…
Они заговорили одновременно и остановились. Она хотела, чтобы все началось снова, и прижалась к нему.
– Я и представить себе не мог, что любовь может завладеть человеком с такой силой, – сказал он, – или что ты можешь быть любим с такой нежностью.
Любовь? Или он просто говорит о том, что с ними сейчас происходило?
– Я все еще не верю, что все это правда, – продолжал Хартли. Голос у него был сонный. – Что вы любите меня, Саманта. Я-то, конечно, влюбился в вас с первого взгляда, едва только вас увидел. Вы были так прелестны, словно лесная фея, которая вдруг вышла из лесной чащи. Вы тихо стояли на холме и смотрели на «Аббатство». А потом, когда я заговорил, так перепугались и вид у вас стал такой виноватый. Саманта, вы так красивы и привлекательны! Я ведь не мог не заметить, сколько у вас поклонников и с каким обожанием они на вас смотрят. Никогда не перестану удивляться, что из всех их вы выбрали меня.
Никогда не перестану благодарить судьбу. Я ведь такой заурядный.
– Вот уж…
Но Хартли приложил палец к ее губам.
– Я не напрашиваюсь на комплименты, – сказал он. – Я последовал за вами в Лондон, потому что Хаймур вдруг опустел и жизнь там превратилась для меня в сплошное страдание. Я подумал, что, если я увижу вас, пусть только один раз, и, может, даже поговорю с вами, боль в моем сердце хотя бы немного утихнет. Но когда лицо ваше озарилось радостью, когда вы поцеловали меня и сказали, что вы меня любите… Нет, я не в силах описать, что я почувствовал, любовь моя! Никакими словами не описать мое счастье!
«Милостивый Боже! О Боже! Нет, нет. Прошу Тебя, не надо!» Она его потеряет! Она уже начала его терять. Чувства, о которых говорит он, не могут длиться долго. Такие чувства не перейдут ни в простую привязанность, ни в дружбу, только в ненависть и отчаяние.
Он привлек ее к себе, его губы почти касались ее губ.
– Я люблю вас, – прошептал он. – Не уверен, что уже говорил вам эти слова вслух. Как ни странно, но почему-то их очень трудно произнести. Вы сказали их мне – какой это был драгоценный дар! Я люблю вас! Я люблю вас!
Саманта еле сдержала слезы, она шумно всхлипнула и уткнулась в его плечо.
– Хартли! – сказала она. – О, Хартли! – И заплакала навзрыд. Слезы градом катились по ее щекам – она ничего не могла с собой поделать.
Все рухнуло! Она и не подозревала. Если бы она что-то заподозрила, она могла бы предотвратить такой поворот событий. Но теперь уже поздно. Из чего она заключила, что он испытывает к ней точно такие же чувства, как и она к нему? Но он ведь ни разу не сказал ей, почему он хочет на ней жениться. Только сейчас она все поняла. Она-то, выходя за него замуж, бежала от страха за свою судьбу, от страданий, которыми грозила ей страсть.
– Любимая! – Хартли крепко прижал ее к себе, голос его был полон нежности. – Я знаю, дорогая, сердце иногда так переполнено, что не выдерживает. Сегодняшний день был для вас полон волнений. Я причинил вам боль, когда любил вас?
– Нет… – сказала Саманта. – Все было хорошо, Хартли. Я получила удовольствие.
Слова были не те – «хорошо», «удовольствие», но она сознательно не хотела говорить в превосходной степени.
Она не хотела, чтобы он любил ее так, как он сейчас описывал свои чувства: романтично, безудержно, страстно. Она помнила, что с ней было шесть лет назад, помнила безумие страсти и невыносимые страдания, которые последовали затем. Если бы она хотела снова испытать страсть, она могла бы выйти за Лайонела и снова впасть в любовное безумие – на какое-то время. Пока снова он не положил бы этому конец. – Но дальше все будет еще лучше, – сказал Хартли. – Любовь моя, я хотел, чтобы в первый раз вы чувствовали себя спокойно, хотел, чтобы вам было приятно. Но это еще не все. Вам предстоит испытать много новых наслаждений. Я хочу многому вас научить – а вы научите меня. Мы будем наслаждаться друг другом. Быть может, вы сейчас даже не понимаете, о чем я говорю, но впереди у нас вся жизнь.
