— Что я мог подумать, Алекс? Узнал о том, что ты в положении, от посторонних людей уже после того, как все закончилось. Ты исчезла, и никто не знал или не хотел говорить, где тебя найти. Я не мог связаться с тобой, чтобы услышать твою версию.
— Дома было невыносимо. Родители не понимали моего отчаяния. Считали, что мне повезло: нет ребенка — нет проблем. Я могла продолжать учебу, сдавать экзамены, поступать в университет. — Она подтянула колени к груди и обхватила их руками. — Мне было тошно видеть их облегчение. Чем дальше, тем хуже. Я ушла из дома.
— Куда?
— В общежитие на первое время. Продержалась там неделю, но больше не смогла, не выдержала жизни на публике. У меня были небольшие сбережения, — пожала плечами Александра. — В университет я уже не попадала, поэтому решила потратить их. Просмотрев десятки объявлений, арендовала крошечную каморку. — Она поморщилась. — Сырую, с подтеками на потолке, запахом плесени, но лучше, чем общежитие. Она была моей.
Джордан страдал, живо представив ее одинокую жизнь в грязной каморке. По крайней мере, студенческая квартира в Оксфорде была чистой, сухой и просторной — родители щедро снабжали его деньгами.
— Я нашла работу, и, с учетом вечерних подработок, мне, к счастью, хватало денег.
Какое уж тут счастье! Она мечтала о беззаботной студенческой жизни, а вместо этого пришлось трудиться день и ночь, чтобы свести концы с концами. В то время как он наслаждался привилегиями, судьба уготовила ей тяжкие испытания. Что он мог теперь сказать или сделать? Ему не позволено даже обнять ее, ее поза отчетливо говорила «не трогай меня». Он опоздал со своим состраданием на десять лет. Никогда Джордан не чувствовал себя таким беспомощным, бесполезным.
— Почему ты не стала поступать в университет? — вернулся он к теме, которая не давала ему покоя.
— Не хватало баллов. Я пропустила три зачета, пока лежала в больнице. Кроме того, от обезболивающих ничего не соображала. Даже не помнила, что нагородила в письменных работах. Думаю, полную чушь. — Она пожала плечами. — Короче, экзамены я завалила. Даже не пошла узнавать результаты. С мечтой пришлось расстаться. Я ушла из дома на следующий день.
Она страдала от физической и душевной боли, а рядом не было никого, чтобы поддержать ее.
— Мне понятно, почему ты не осталась с родителями, но у тебя была Мэгги. Ты не могла пожить у нее какое-то время?
Александра покачала головой:
— Она смотрела на меня с такой невыносимой жалостью. Тут нечем гордиться, но я решила оборвать все связи до тех пор, пока не вернусь к нормальной жизни.
Во всяком случае, так Александра думала тогда. Она не устояла против Натана Беннета и пришла в восторг, когда он надел ей на палец обручальное кольцо с бриллиантом. Сразу после этого позвонила Мэгги, чтобы поделиться радостью с лучшей подругой, попросить прощения за долгое молчание и пригласить на свадьбу. Александра не предполагала, что попала из огня да в полымя.
— Алекс, если бы я знал… — Лицо Джордана выражало муку.
— Ты знал! — задохнулась Александра. — В этом все дело. Я потеряла сознание в школе после первого экзамена. Скорая доставила меня в больницу. Когда примчались мама с папой, я попросила разыскать тебя, дала твой телефон, домашний и мобильный. Отец пошел звонил тебе, вернулся и сказал, что ты не придешь.
Я не разговаривал с твоими родителями, — нахмурился Джордан.
— Хочешь сказать, они соврали мне?
— Но ты же считаешь, что моя мать солгала мне, — заявил он в ответ.
— Она извратила смысл. Сказала, у меня нет доказательств, что ребенок твой и что не позволит мне разрушить твою жизнь. Она назвала меня дешевой авантюристкой, которая хочет использовать ее сына как источник дохода. Сказала, что я просчиталась и она не даст ни пенни. — Александра дрожала. — Это неправда. Я любила тебя, ребенок был твой.
По крайней мере, он не отрицал.
Она перевела дыхание:
— Мне не нужно было подаяние. Деньги собиралась взять в долг, потому что мои родители не могли помочь. Я бы вернула все до цента после университета, когда пошла бы работать.
— Она представила все иначе. Сказала, ты просила денег.
