Невеста из Оксфорда - страница 58

– Арчи! Арчи!

Я вздрагиваю от громкого возгласа и сторонюсь, когда мимо меня проносится огромный далматин. Пес резвится, легко взбираясь на холм между цветущих деревьев – его белая в черных пятнах шкура почти сливается с ними. А за ним, пыхтя, спешит полная хозяйка в сером спортивном костюме и продолжает звать:

– Арчи! Арчи!

Я с улыбкой провожаю их взглядом. Я всегда мечтала о большой собаке, но наша с мамой московская однушка была слишком мала. Интересно, Уильям позволит мне завести далматина? Вроде бы, это не запрещено правилами этикета – в сериале «Аббатство Даунтон» у главы семьи был домашний любимец охотничьей породы. Я представляю далматина, который резвится на зеленой лужайке в поместье Уильяма, и на душе становится теплей. Почему я все время думаю о замужестве как о золотой клетке? Ведь брак с Уильямом откроет для меня множество возможностей. Мы сможем завести собаку, путешествовать по всему миру. Разве это не прекрасно?

Я слышу за спиной английскую речь. Меня обгоняет парочка, и я вижу их тесно сплетенные руки, а затем парень останавливается и целует свою любимую под цветущим белым деревом. Налетевший ветер осыпает их белыми лепестками, и они оседают на черных волосах девушки. А я прохожу мимо, вспоминая, как Уильям отшатнулся от моего поцелуя, и думаю, что не все англичане такие сдержанные, как он. Или это особенности не менталитета, а аристократического воспитания?

Я оборачиваюсь – влюбленные все так же пылко целуются, забыв обо всем на свете. Для них нет ничего и никого вокруг. И на миг я испытываю острую зависть к этой незнакомой девушке – моей ровеснице.

Любить и быть любимой – вот что я загадала вчера на Карловом мосту. То, чего я хочу больше всего на свете. И то, чего мне так сильно не хватает в отношениях с Уильямом.

Я спускаюсь с Петршина, чувствуя себя одинокой и потерянной. Ведь я еще не знаю, что совсем скоро меня найдут. Прага уже приготовила для меня особенную встречу. Ради нее мне стоило прилететь сюда, а Наташе – опоздать на самолет.

Я ступаю на Карлов мост, еще не догадываясь, что моя судьба ждет меня на другой стороне Влтавы. И я уже иду ей навстречу.

Пражские куранты показывают без пяти семь, когда я выхожу на Староместскую площадь. У часов уже собираются туристы, и я присоединяюсь к ним, чтобы еще раз полюбоваться на процессию из фигур. Если бы Наташа не опоздала на самолет, сейчас мы стояли бы с ней рядом. Поэтому, когда я чувствую спиной чей-то пристальный взгляд, я резко оборачиваюсь, в надежде увидеть подругу. На миг мелькает мысль, что Наташа все-таки поменяла билет и прилетела. Мы встретимся у пражских курантов, как и планировали! Но передо мной стоит не подруга, а незнакомый парень – высокий, темноволосый и красивый. И когда я вижу его, время как будто останавливается. Для нас обоих.

Мы смотрим друг на друга так, как будто ничто вокруг не имеет значения. Как будто в мире не существует никого и ничего, кроме нас двоих. За моей спиной оживают часы на пражской ратуше, но мы не в силах оторвать глаз друг от друга. Ведь между нами происходит что-то более удивительное и важное, чем ход механических фигур, на которые собрались поглазеть другие. Кажется, даже туристы понимают это, потому что нас обходят стороной и не толкают. Мы как будто защищены коконом ото всех, воздух между нам вибрирует от напряжения, а от сердца к сердцу словно протянулась невидимая нить. А затем эта нить сжимается пружиной, и мы одновременно шагаем навстречу друг другу.

Парень берет меня за руку, как будто мы знакомы всю жизнь, и улыбается так тепло и радостно, словно мы встретились после долгой разлуки. От его касания меня пронзает током. Через меня как будто пропускают миллион вольт разом, и я оживаю, а все мои чувства обостряются до предела. Глубина его карих глаз буквально затягивает меня, запах его кожи окутывает теплым древесно-пряным шлейфом.

Это магия.

Это безумие.

Это наваждение.

Но когда он наклоняется ко мне губами, я сама привстаю на цыпочки, словно расправляя крылья за спиной, и тянусь ему навстречу, приближая наш поцелуй на долю секунды. Ведь даже секунда ожидания невыносима.